Спасите, мафия!
Шрифт:
— Но и не нефть тоже, — парировала она, и я закатила глаза, вырубая газ под сковородкой.
— Лен, ну Принцу же помогли, чего ты расстраиваешься? Лучше зеленка, чем заражение, рана же была серьезная, я видела вчера.
— Ну… — проигрывать Лена не умела, признавать поражение — тем более, а приносить извинения не имела привычки вовсе. А потому она уселась за стол и бросила: — Хозяину говорить надо, а не самодеятельностью заниматься. А вдруг аллергия?
— На зеленку? — хмыкнула я, раскидывая омлет по четырем тарелкам. Кстати, Хибари-сан успел отрезать себе кусок ветчины и сейчас сидел на месте Ямамото (о, блин, уже прям бронь какая-то на этот стул) и безразлично его жевал. Рис настоялся, и я, разложив его по тарелкам рядом с омлетом, раздала завтрак страждущим. Часы на стене за спиной Хибари-доно (и снова меня тянет на изврат
— Приятного аппетита, — объявил Игорь, и я ответила тем же, а вот два оставшихся участника убиения утренней голодухи промолчали. Лена — как обычно, Хибари-сан… Да кто ж его знает, что для него «обычно»? Но, полагаю, что и он тоже…
Вскоре к нам, как ни странно, присоединилась остальная Вонгола, кроме ходячего ананасового безумия, и Дино, после чего я, радостно поздоровавшись со всеми, раскидала им паёк. Народ с утра был вялый и неразговорчивый, вернее, все, кроме Рёхея: этот заяц-энерджайзер, оказывается, успел совершить пробежку, сделать зарядку, принять холодный душ и был бодр, аки Малахов в юбилейных передачах, а потому без умолку трещал о том, что видел во время своего марафонского забега на спринтерской скорости. Ему наша ферма, к счастью, понравилась, и он заявил, что на ограде левад (она у нас сделана из металлических труб) очень удобно делать растяжку: верхняя из двух труб находится довольно высоко, и если зашвырнуть на нее нижнюю конечность, можно отлично потренироваться. Н-да, так заборы левад еще никто не использовал… Обычно там лошади бегают, прогулочная зона, а тут их ограда стала спортинвентарем. Я вяло кивала и мечтала о том, чтобы сегодня лечь спать пораньше, Ленка утекла превращаться из обезьяны в человека, то бишь трудиться, Игорь отправился инспектировать деятельность других работников, прежде чем приступать к труду и обороне самолично, а Хибари-сан швырнул тарелку в раковину и куда-то умотал. Ну, слава пятому элементу, он не пришиб мою сестру… И вдруг над моим ухом раздался противный шипящий смех. Почему противный? Потому что вчера я его вдоволь наслушалась и насмотрелась на стилет, так что радости мне сие приветствие не принесло.
— И Вам доброе утро, — пробормотала я.
— Врооой! Завтрак где, мусор? — раздалось у меня за спиной, и я аж на стуле подпрыгнула от неожиданности. Вялость и сонливость как рукой сняло, и я ошалело воззрилась на Суперби.
— До инфаркта доведете! — возмутилась я, подумав, что его хорошо использовать в качестве будильника людям со стальными нервами.
— Откачают, — парировал мечник, усаживаясь на свое «законное» со вчерашнего вечера место.
— Ну да, ну да, — скептически пробормотала я и раздала завтрак. Поймав пренебрежительное выражение царской морды, я пожала плечами, заявив:
— Другого нет, или готовьте сами.
— А Принцесса и правда языкастая, — протянул гений, не пойми как и не пойми откуда выудив стилет. Куртки на нем не было, и ножиков не наблюдалось, однако откуда-то он его извлек, как фокусник из шляпы — кролика. Я решила пропустить его слова мимо ушей и, воззрившись на нож, вопросила:
— Ваше Высочество, а где Вы стилеты храните? Их же у Вас аки пчел в улье, а не заметно.
Принц рассмеялся и ножичек спрятал. Странно. Его что, игнор угроз не раздражает? Ответа не последовало, и Принц таки соизволил вкусить плебейской пищи, а я, бросив: «Посуду в раковину закиньте, перед обедом помою», — утекла на трудовые подвиги.
К слову сказать, я у нас не только за ветеринара, но и за объездчика, ибо такова моя планида, бугага. Объезжать на нашей ферме принято двухлеток, хотя тут уж всё зависит исключительно от того, сформировалась живность или нет. Потому сейчас у меня всего два жеребчика не до конца объезженных в конюшне маялись: один еще совсем дикий — брыкался-лягался, а второй уже более-менее привык к седоку, но тренировки прекращать было рановато. Посему я пошлепала к конюшне, найдя там Игоря, надела защиту и повела Буцефала (гордое имя, о да), то бишь мою нервную животину, вот уже три дня как норовящую меня на землю сбросить, на заклание. В смысле, на тренировку. Коник «велся» неохотно, прекрасно зная, как над ним будут изгаляться, а потому фырчал и недовольно на меня глазел. Не на
Мы с Игорем загнали коника в загон, и я не спеша его оседлала, благо, это он позволял сделать совершенно спокойно и лишь мученически на меня взирал. Нет, я не садюга, но мне его не жаль, ибо, в конце концов, ничего в этом страшного нет: ему ж не больно, а привыкнет — так и вообще будет только «за». Наверное… Игорь вышел из загона и закрыл калитку, а я забралась в седло и тут же почувствовала, что меня мечтают повалять на землице сырой: Буцефал нервно всхрапывал, иногда пытался встать на дыбы, но я сидела в седле крепко и старалась успокоить животинку. Он, конечно, у нас не особо нервный, но всё же с норовом и потому всячески пытался от меня отбрыкаться. Ага, «щаз»! Размечтался! Не для того я в седле чуть ли не с пеленок, чтоб ты меня на землю-матушку уронил… Помучившись и еще больше помучив Буцефала, которому, кстати, было два года и два месяца от роду, положенное время, я спрыгнула с коняги и протянула ему морковку, потрепав по загривку. Буцефал тиснул угощение и хитро на меня глянул. Ах ты ж редиска такая! Явно намекает, что еще не всё между нами кончено, и он попытается снова познакомить меня с землей. Ага, разбежался…
И тут я услышала от ограды смех, который ни с чем не перепутаешь. Я нахмурилась и, стараясь не раздражаться понапрасну, дабы конягу не травмировать, тихо сказала:
— Ваше Высочество, молодые лошади посторонних не любят. Не могли бы Вы его не нервировать?
Буцефал всхрапывал и бил копытом землю, так что я наплевала на церемониал и на молчание Принца и выдала:
— Вы Принц? Вот и проявите благородство — детей не пугайте!
— А почему «детей» во множественном числе? — нагло вопросил Принц, облокотившись об ограду. К нему подошел Игорь, но я коротко бросила:
— Дядь Игорь, это бесполезно. Он не уйдет. Сворачиваем тренировку.
— Как так? — возмутился друг семьи. — Они гости, но кто им право давал мешать работе на ферме?!
— А этим давать не надо — они сами отбирают, — пожала плечами я. — Потому как им на всех, кроме себя, плевать. Только вот как они с таким отношением собираются делать то, что должны, не ясно. Но это уже на их совести.
Я намекала на договор с Графом, и Бельфегор мой намек понял — он отлепился от ограды и выдал:
— Я пришел сказать, что вечером жду Принцессу на занятие, а сейчас удаляюсь на прогулку по территории. На чем можно объехать всю ферму?
— Ножками, ножками, — фыркнула я и узрила в руках Принца стилет. — Ой, да хоть убейте, лошадь я Вам не дам! Плевала я на Ваши стилеты, если речь о них!
Буцефал уловил мое раздражение и занервничал, а я начала осторожно и успокаивающе гладить его по шее.
— Тогда Принц подождет, и ты поедешь с ним, — заявил наглый монарх и умотал куда подальше. Я мысленно облегченно выдохнула: моя кавайная няша рыжей масти не успела сильно распереживаться.
— Да что это за типы?! — возмутился Игорь. — И почему он угрожал тебе ножом?
— Да он не угрожал, — поморщилась я. — Хотя… Понимаешь, есть у него на это право. Вернее, он меня не кокнет, так что не волнуйся, а угрозы… Тут всё сложно. Ты лучше просто их всех сторонкой обходи — вернее будет.
— А полицию вызвать? — нахмурился наш друг, скрестив руки на груди.
— Не-а, не катит, — покачала головой я.
Буцефал успокоился окончательно и начал егозить, тыкаясь носом мне в плечо, а потому я рассмеялась и забралась в седло. Снова началась эпопея под названием: «Кто кого, или противостояние двух упертых баранов», — но выиграла я, ибо так ни разу за всё время, что было отведено Буцефалу, и не упала. Он стал посмирнее и под конец даже прекратил постоянные попытки меня скинуть и взбрыкивал не так уж и часто, что было большим прогрессом. Отведя конягу в загон, я передохнула на крыльце конюшни, и мы с Игорем повторили эпопею, на этот раз — с Боливаром, тем самым жеребчиком, который уже вполне уверенно держал седока, не мечтая превратить его в бифштекс, скинув со спины. Закончив тренировку, я отвела конягу в его денник и пошлепала готовить обед, на который, кстати, никто из мафии не явился. Ну и зря, у нас был рыбный суп и макароны. Что-то «Джентльмены удачи» вспомнились: «А в тюрьме сейчас макароны дают»… После обеда я уселась на крыльцо нашего дома в надежде на пять минут тишины и покоя, как вдруг была застигнута врасплох вопросом: