Спасите, мафия!
Шрифт:
— Вот придурки, — беззлобно бросила я и улыбнулась, тоже воззрившись на пол. — Зря они так. У одного жизнь — игра, в которой он император, у второй нет авторитетов, и она считает, что нельзя проигрывать, а возвести кого-то в ранг «авторитета» — значит проиграть. Сошлись два барана.
— Это точно, — усмехнулся Тсуна.
— Савада-сан, — тяжко вздохнула я, — с ними всё понятно, но у нас еще одна небольшая проблема.
— Какая? — насторожился босс всея Вонголы и уставился на меня с выражением легкого испуга на моське лица.
— Да ничего серьезного, — поморщилась я, активно ища на полу несуществующие
— Но ведь твоя сестра сказала… — растерялся мой бедный хомячок, но я его перебила:
— Так она же не знает всех обстоятельств! К тому же, я не собираюсь покупать много вещей — только самое необходимое, и деньги возьму не общие, а из своих запасов.
— Это как-то неудобно, — пробормотал Тсуна, а я отмахнулась и улыбнулась ему.
— Да ладно тебе! Не парься. Вон, Ямамото, Рёхей и Дино мне сегодня очень помогли. Равно как и ты, так что будем считать, что вы это отработали. Забей, потому как это не ваша вина, что всё так обернулось.
— Но и не твоя, — вздохнул Савада, грустно на меня глядя. — Ведь ты не звала нас сюда, а нас прислали, и теперь ты вынуждена тратиться. Это и впрямь очень неудобно…
— Не важно, — покачала головой я. — Всё равно уже ничего не изменить. Да и то, что таким образом есть шанс вернуть вас домой, окупает все неприятности и неудобства. Не расстраивайся, Савада-сан. Всё будет в норме.
— Хорошо, — кивнул Тсуна, сдавшись. — Тогда купи, что сочтешь нужным, а мы будем помогать по ферме. Не все, но я, Такеши, Рёхей и Дино — точно. Возможно, я и Гокудеру уговорить смогу.
— Вот последнего не надо, — поморщилась я, думая о том, что Динамитный Мальчик со взрывным характером опять взбесится. — Он и так всё время злится: не стоит его еще больше из себя выводить. В конце концов, и без него справимся.
— Не обижайся на него, — расстроенно пробормотал Савада. — Он просто нервничает.
— Просто характер у него такой, — рассмеялась я. — Да я и не обижаюсь, ибо смысл? Он такой, какой есть, его не переделать. Так что «пусть живет», как говорится. А обижаться на то, что у человека жизненная позиция отличается от твоей собственной, просто глупо.
— Я рад, что ты не злишься, — тепло улыбнулся Тсуна, снова начиная мучить свой пиджак.
— Ага, — усмехнулась я. — Но у меня к тебе просьба.
— Какая? — удивился он.
— Да ничего криминального, — пробормотала я, откинувшись на спинку дивана и глядя в пол. — Просто если можешь, съезди со мной завтра в город, а то я не знаю… — я замялась, но всё же высказалась: — Я не знаю, какие у вас размеры, так что купить белье и носки не смогу. Поможешь?
Повисла тишина. Тсуна явно растерялся, а затем протараторил, как заядлый репер:
— Конечно, я поеду. Я тоже не знаю, но спрошу и обязательно помогу, не волнуйся!
— Класс! — кивнула я и встала. — Тогда до завтра?
— Хорошо, — слабо улыбнулся Савада и тоже поднялся.
Мы прошли наверх и, пожелав друг другу хороших сновидений, заныкались каждый в свою берлогу.
====== 7) «Кто к нам с мечом, того мы кирпичом», Россия ведь — страна неожиданностей... ======
«Никогда не воюйте с Россией! Потому что на любой ваш умный план у русских найдется
Утро началось как обычно: я проснулась в пять утра, приняла душ и пошлепала доить коров, но вот тут-то ко мне и подкрался пушистый таежный зверь под кодовым названием «песец». Он махнул хвостиком, и возле коровника появился бодрый и сияющий, аки медный пятиалтынный, Рёхей.
— Привет! — бодро возвестил он, засунув руки в карманы спортивных штанов и улыбаясь во все тридцать два зуба. — Давай ведро, и я побежал.
— И Вам не хворать, — ответила я и вручила парню требуемое. — Не перенапрягитесь!
— Это невозможно в принципе! — хохотнул он и помчал к колодцу. Вот ведь неугомонный…
Зевнув и смачно потянувшись, я пошлепала к колонке, набрала воды и отправилась доить коров. Не успела я закончить с Зорькой, как вернулся Рёхей и озадаченно воззрился на картину Репина «Дойка коровы, или откуда берется молоко». Я кивнула на поилку Ромашки и негромко сказала Рёхею:
— Налейте воды Ромашке, пожалуйста, Сасагава-сан.
Парень кивнул и одарил флегматичную корову живительной влагой. Та довольно пряднула ушами и опустила морду в поилку, а Рёхей умчал за питьем для ее соседки по коровнику. Вернулся он, когда я заканчивала доить эту самую Ромашку, и спросил:
— Теперь второй корове воды налить?
— Да, — кивнула я. — Ее Зорька, кстати, зовут.
— Понял, — усмехнулся боксер, игравший роль водоноса, и вылил содержимое ведра в поилку.
— Спасибо, — улыбнулась я.
— Всегда пожалуйста! — просиял Сасагава и уточнил: — Еще чем-нибудь помочь?
— Нет, спасибо, Вы и так много сделали, — пожала плечами я и наконец закончила с дойкой. — Молока хотите?
— Эээ… Нет, не стоит, — пробормотал боксер. Ожидаемо, что сказать.
— Как хотите, — хмыкнула я.
— Тогда я — тренироваться! — отчитался местный заяц-энерджайзер и умотал, куда глаза глядят.
Я фыркнула и, перелив молоко в бидоны, отправилась мыть ведра. Вернувшись, я натаскала коровам сена, картошки и свеклы, выдала по куску соли и поперлась оттаскивать бидоны на кухню. Сделав два захода и припрятав молоко в недра холодильника необъятных размеров, а также выпив целую кружку оного, я пошлепала к клеткам с кроликами и провела экзекуцию под названием «чистка клеток, кормежка и прочие радости длинноухих». Сварганив кашу собакам, я одарила ею четвероногих друзей любого фермера, да и человека в принципе, а затем вернулась домой и быстро приготовила на завтрак манную кашу для работников (и не говорите мне что манка — это для детского сада, ибо она очень полезна), а также особый завтрак для выпендривающейся мафии в виде творожной запеканки нехилых размеров. Кстати говоря, мне аж интересно: комитетчик ее соизволит смамонить или нет? Он обычно трапезничает отдельно от остальных, когда никто не видит — боится поперхнуться или чавкает?.. Ладно, меня повело не туда. Вопрос остается открытым: будет ли японец с избытком пафоса питаться запеканкой, когда никто не видит? А фиг его знает, вот и проверим, бугага! Надеюсь, я не получу потом тонфа в нос… Когда готовка была завершена, прискакала, а вернее, приползла Лена, вяло тащившая свою доходяжную тушку и апатично взиравшая на пол.