Спасите, мафия!
Шрифт:
— Всё, пошлепали! — бодро объявила я.
— Конечно, — кивнул Савада, и мы всей толпой почапали к конюшне.
Дино не брал пример с Бэла, Франа и Бьякурана, так что куртку не носил, как и Скуало, бродивший по ферме в водолазке цвета ночи и мыслей Занзаса о Тсуне, а вот этот самый Тсуна всё время шлялся в пиджаке и галстуке, чем меня очень удивлял. Мукуро свой плащик тоже предпочитал не снимать, и, таким образом, парились у нас только самые стойкие.
— Народ! — возвестила я, когда мы добрались до одной из конюшен. — Деревня довольно далеко, и если топать пешкодралом, времени уйдет слишком много. Я обычно на лошади добираюсь, Ленка тоже, а Маша умеет водить и в город добирается на машине. Но у меня прав нет, как и у вас, так что предлагаю на выбор — либо лошадь, либо велик. В смысле, велосипед.
—
— Я тоже, — фыркнул Гокудера.
— А я не умею, но мне очень интересно попробовать! — разулыбался Такеши.
— Я лучше на велике, — поморщился Рёхей. А как же «экстрим»?.. — Лошадь — это не мое.
Вау, а я думала он опять скажет: «Это тренировка», — и, сцапав велосипед, ломанется в велокросс. Прогресс! Хотя чего я ёрничаю? Он ведь и правда очень любит спорт…
— Я даже не знаю, — пробормотал Тсуна. — На велосипеде я кататься умею, но очень плохо, а лошадь… Никогда не сидел в седле.
— Если честно, на лошади проще, — выдала свое личное мнение я и поймала удивленный взгляд Каваллоне, который со мной явно был не согласен. — Просто велик — это железяка, а лошадь — она живая, умная, и если что, поможет начинающему всаднику. Если, конечно, у нее характер спокойный.
— Ну… Тогда я могу попробовать, — неуверенно ответил Тсуна, и я, обрадовавшись и заявив: «Значит, решено», — ломанулась седлать коней на благо гусар. Пардон, занесло. Завершив черное дело пленения лошадок, я одарила Тсуну его новой спутницей, Лавандой, самой спокойной лошадью на ферме, Ямамото досталась почти столь же флегматичная Лада, Дино была назначена в помощницы чуть более вредная Миледи, а Гокудере были выданы поводья Розы — довольно строптивой лошадки. Хаято ловко вскочил в седло, и Дино последовал его примеру, правда, куда более осторожно и менее грациозно. Ну да ладно, главное взгромоздиться, а уж как — не суть важно. Ямамото я пояснила, что к чему, и он без особых усилий забрался в седло. А вот Тсуна растерянно взирал на Лаванду и явно сожалел о принятом решении.
— Спокуха, Савада-сан, — заявила я и подрулила к боссу мафии. — Ставь ногу в стремя, я помогу.
Хаято хотел было спешиться и помочь шефу, но Савада кивнул мне и, вставив левую ногу в стремя, с трудом взгромоздился на лошадь, не без моей помощи, правда. Я довольно кивнула и, заявив: «Пусть тебя Гокудера просветит, как в седле держаться», — побежала в другую конюшню — седлать Торнадо. Торрушка с довольной харей поприветствовал меня, ткнувшись носом мне в щеку, и я быстренько его пленила, а выведя на улицу еще и превратила в средство передвижения, как бы гадко это ни звучало. Правда, Торр обожал, когда я на нем скакала, так что, как ни назови, а меньше кайфа он ловить не будет. Подъехав к бурно обсуждавшим вопросы скачки на лошадях парням, я кивнула на сарай с инвентарем, стоявший справа от дома, и заявила Рёхею:
— Сасагава-сан, там велики стоят, выберите себе сами, какой понравится, но предупреждаю: они все старые, и ни о каких переключателях скорости речи не идет.
— Не важно, главное, не на лошади, — отмахнулся Рёхей и почапал к сараю, а вскоре присоединился к нам, став сомнительно счастливым обладателем еще советского велика с рамой, выкрашенной в зеленый, и не самым удобным сидением.
— Отлично! — кивнула я, и мы двинулись в путь-дорогу.
Гокудера держался в седле уверенно и, к счастью, не курил: Тсуна ему как запретил к конюшням с цыбулькой подходить, так он и не подходил, опасаясь осквернить звание «Правой Руки» Джудайме. Дино ехал довольно опасливо, явно ожидая, что коняга взбрыкнет и он, бедный, окажется распластанным на сырой земле-матушке. Зря волнуется: Миледи у нас дама спокойная. Ямамото явно входил во вкус, и хотя держался в седле еще неуверенно, всё же наслаждался происходящим и мечтал перейти в галоп, о чем даже высказался пару раз, но мы ехали шагом и ускоряться не собирались — из-за Тсуны, который жутко боялся навернуться и в седле сидел так, словно это и не седло было вовсе, а раскаленная сковорода или ёжик. Кыш, мысли о Хибари-сане, кыш! Рёхей же явно страдал от того, что
Мимо нас проплывали типичные сельские пейзажи: поля, одинокие деревца, небольшая рощица, а венчало всё это великолепие глубокое, цвета васильков, обильно росших на полях, небо. Мы с парнями болтали о том, что же мы собираемся делать в городе, и о том, что они собираются делать в принципе, дабы свалить в свою реальность. Вариантов того, что от них потребуется, было много, но мафиозики сходились к мнению, что задачи, поставленные Графом, будут иметь отношение ко мне и к ферме, правда, был еще вариант о моих сестрах, но его они рассматривали в гораздо меньшей степени. Что любопытно, даже Гокудера участвовал в разговоре, правда, постоянно называл меня глупой женщиной и фырчал, как кот. Не зря его «оружие» — кошка Ури, ой, не зря! И отношения у них боевые тоже неспроста… Наконец мы всё же добрались до деревни, небольшой, но очень чистой и довольно многолюдной, и, подъехав к небольшому зеленому домику с большим участком и огромным сараем, спешились. Дино при приземлении чуть не рухнул, но всё же на ногах удержался, а вот Тсуна сползал с Лаванды под моим чутким руководством и с моей же помощью, а потому всё прошло без эксцессов, слава Чаплинскому котелку, а то бы он зарекся вновь играть в кавалеристов…
Оставив народ у калитки, а повод Торра накинув на столбик забора, я проперлась на участок и постучала в старую зеленую дверь небольшого деревянного дома. Когда та распахнулась, предо мной предстала женщина лет сорока в выцветшем сером платье в белый горох и белом переднике.
— О, не ожидала, Катюнь! — разулыбалась она, сверкая металлической коронкой. Волосы у нее были темно-русые, до плеч, но вечно завязанные в тугой пучок, глаза — серые, но очень яркие, добрые и немного ехидные, нос — картошкой, а с губ редко когда сходила заботливая и немного ёрная улыбка. Ростом она была чуть выше меня, а комплекцией — просто-таки донская казачка, то бишь косая сажень в плечах, грудь четвертого размера, стать царицы.
— Да вот, решила в город с товарищами съездить, — пожала плечами я. — Приютишь лошадок?
— Да не вопрос, — кивнула она, вытирая руки о передник. Она что, пироги печёт? Все руки в муке… — А с товарищами познакомишь?
— Конечно, — улыбнулась я, и мы вырулили за калитку.
— Это тетя Клава, — представила я свою старую знакомую. — Она сестра дяди Игоря, вы его знаете. А это Савада-сан, Ямамото-сан, Сасагава-сан, Гокудера-сан и Каваллоне-сан, — представила я парней без особой надежды, что тетя Клава запомнит их имена. — Трое из них — японцы, двое оставшихся — итальянцы.
— Очень приятно, — растерянно пробормотала она, задумчиво разглядывая парней. Ну да, не часто в российскую глубинку японцы толпами съезжаются, да еще и вместе с итальянцами…
— Нам тоже, — улыбнулся Тсуна, и все, кроме Хаято, кивнули. Тот же попросту отошел от нас, куда подальше, вместе с лошадью, ведомой им в поводу, и начал пинать найденный у дороги камушек. Вот нахал… «Она сказала мне: „Нахал”, — а я ей ручкой помахал», блин!
— Ну что, примешь лошадок? — обратилась я к тете Клаве. Та, кивнув, распахнула широкую калитку и, махнув рукой в сторону сарая, заявила:
— Веди, привязывай.
— Спасибо, — улыбнулась я и повела Торнадо к сараю. Парни дружной цепочкой потянулись за мной, и я почувствовала себя мамой-уткой с выводком утят. Забавное чувство, кстати. Необычное.
Привязав Торра возле сарая к горизонтальной планке, прибитой к двум невысоким столбушкам, я расседлала его и повторила операцию с остальными конягами. Седла были перетащены Ямамото в сарай, причем он нагло и не говоря ни слова отобрал первое седло у меня, несчастной, и вскоре мы с народом вновь оказались за пределами участка, причем Рёхей заволок велик в тот же сарай, куда Ямамото затащил седла. Тепло попрощавшись с тетей Клавой, облокотившейся на забор и с любопытством глядевшей на парней, я пошлепала в направлении автобусной остановки, и мафиози гуськом пошагали следом за мной, бросив тетушке многоголосое: «До свидания». Она же помахала нам лапкой и, проворковав: «Берегите девочку!» — скрылась в своем доме.