Спасите, мафия!

Tamashi1

Собрав весь хлам, натащеный Главой Дисциплинарного Комитета, не любящим уборку, я поскреблась в ванную — выкидывать в помойку все отходы жизнедеятельности и плоды губоприкусывания, жаль, опять же, что нельзя было швырнуть их в окно на одну прическу кисти Ван-Гога… Но мечты — мечтами, а жизнь — боль, как говорится, так что я избавилась от мусора без применения крайних средств в виде окна и пошлепала вниз — убирать всю хирургическую (и не очень) медицинскую атрибутику в аптечку. Заныкав всё, что надо было заныкать, в шкафчик с красным крестом и вернув крохотное зеркальце на Родину, предварительно разглядев в нем свеженький аккуратный шовчик на своей губе и вернув пластырь на

законное место, я пошуршала наверх, снова чувствуя себя Высоцким и считая лестницу — Эльбрусом. На верхней ступеньке я от усталости уже валилась с ног, но меня ожидал новый пинок судьбы в виде змеиного шипения, пардон, смеха гражданина королевских кровей. Как там говорилось? «Бей белых, пока не покраснеют»?.. Может, и правда этой царской морде давно пора в глаз дать? Жаль, у меня не получится…

— Принцесса обзавелась шрамом? — выдал Бэл-сама, ехидно усмехаясь. «А не пойти ли вашей царственной заднице туда, откуда она родом, туда, чье имя совпадает с ее собственным, туда, откуда ноги растут, если уж совсем конкретно?!» — язвительно подумала я, но промолчала и лишь фыркнула. Точно ёжик, блин…

— Принцесса игнорирует Принца? — маньячно улыбнулся Бельфегорище.

О, а это идея!

— Что же Принцесса молчит? — вопросил Бэл, начиная поигрывать стилетом. Всё, хватит, меня сегодня слишком много пугали, уже не поможет — пуганая!

Я зарулила к себе, нагло игноря королевскую пиявку, шлепавшую за мной по пятам до самой двери, и спряталась у себя в комнате. Правда, дверь тут же распахнулась, и в мою хатку вновь наглым образом вторглись. Вот нахалы, устроили проходной двор, понимаешь ли!

— Занято! — выдала я первое, что пришло в голову. «Не в вокзальном объекте „эМ-Жо” ведь!» — ехидно пнула я саму себя.

— Ши-ши-ши, это не важно, — зашипел герр Фегор, и я закатила глаза.

— Я не буду сегодня учиться! — чуть ли не простонала я. — Оставьте вы меня все уже в покое, а! Дайте помереть спокойно!

— Последнее легко устроить, — усмехнулся Принц и приставил стилет к моему горлу. Опять двадцать пять… Что ж им всем моя бренная тушка покоя не дает, а? Идите вон мешок Манькин пытать, инквизиторы долбаные! — Принц сжалится и сегодня урока не будет, но он прощает Принцессу в последний раз.

«Последняя у попа жена», — мысленно усмехнулась я, но снова промолчала.

— Принцесса поняла, что должна завтра прийти?

Ответить: «Поняла» или «Там посмотрим»? Уж больно хочется съязвить… Но вот еще одну рану, только более широкую и глубокую, зашивать неохота.

— Угу, — кивнула я, подумав, что это уже скорее сова, а не ёж.

— Вот и правильно, — усмехнулся енот-маньяк, убрал стилет и свалил во мглу ночную, вернее, во мглу коридора, в котором народу лень было зажечь лампочку. Экономят, что ли?.. Я облегченно вздохнула и буквально рухнула на кровать, позволив себе наконец расслабиться. Апатия накрыла с головой, и я сама не заметила, как уснула.

Сны мне снились абсолютно бредовые: я, с дымившейся цыбулькой в зубах, скакала на тигре за бежавшим в костюме папуаса (то бишь в соломенной набедренной повязке), измазанным сажей Рокудо Мукуро, и метала в него стилеты, фырча, как ёжик. Он же орал после каждого попадания жаргонные ругательства, и заявлял, что «всё тлен», а «жизнь-боль»… Интересно, что бы о моем подсознании Фрейд сказал, услышав подобное описание? А хотя нет, лучше не знать: остатки психики жалко.

Проснулась я от звонка будильника и подумала, что такой бредовый бред мой укуренный мозг выдает впервые, а по будильнику я последний раз вставала сто лет назад. Банные процедуры принесли относительное умиротворение, и только боль

в губе дико раздражала, но это было терпимо, и я, совершив утренний моцион во имя окончательного успокоения, пошлепала доить коров. Рёхей, как оказалось, уже спионерил из коровника ведро, и я начала убирать отходы жизнедеятельности мычащих кумушек, а затем, притащив воды из колонки, приступила, собственно, к дойке. Боксер прибегал дважды — поил коровушек, а затем умчался за кормом для оных, получив ценные указания на тему «где картошку найти». Когда я закончила с дойкой, Сасагава притаранил мешок картохи и улетел с маньячно-счастливым блеском в глазах и вилами наперевес за сеном. Кажись, он нашел себя… Что ж, рада за него и за себя, о да, я эгоистка. Но раз он и впрямь рад помочь, пусть помогает, не буду же я отказываться? И мне хорошо, и ему не плохо… Мы покормили коров, и Рёхей тиснул два бидона из четырех, а я подхватила оставшиеся, но он заявил:

— Оставь, я потом отнесу!

— Да мне не тяжело, — хмыкнула я.

— Ты девушка, — укоризненно заявил он. — Тебе должно быть тяжело.

— Значит, я неправильная девушка, — шепотом и по секрету поведала я Сасагаве, вспоминая Винни Пуха. — И я делаю неправильный мед.

— Что? — опешил парень.

— Забейте, — рассмеялась я. — Лучше потащили, а то мне еще кроликов кормить.

— Я помогу! — просиял боксер, ломанувшись к дому.

— А как же Ваши обычные тренировки? — проорала я ему вслед, спокойненько выйдя на свежий воздух.

— Потом! Это тоже отличная тренировка, а времени впереди много! — не меньшим оревом ответил мне проскакавший уже половину дистанции и планомерно приближавшийся к финишу конь по кличке Сасагава.

О да, он, кажись, и впрямь нашел себя. Вот кто точно на ферме легко прижиться мог бы… С такими мыслями я оттащила бидоны на кухню и прошлепала к клеткам с кроликами. Рёхей уже давно свалил за водой, а я начала чистить заячьи домики от травы, натасканной этими вороватыми созданиями, не терпящими порядка и чистоты, и вскоре боксер ко мне присоединился, начав процедуру выуживания из клеток мисок.

— Сасагава-сан, зря Вы так, — пробормотала я. — Лучше просто открывайте клетку и ковшиком воду разливайте: кролики не сбегут. Они ж трусливые — забьются в дальний угол.

— Точно? — засомневался парень, почесав заклеенный пластырем нос.

— Стопроцентно, — хмыкнула я. Впрочем, один процент стоило бы оставить на возможную радиограмму с Марса в черепные коробочки трусливых травоядных с пушистым мехом, содержащую слова: «Вали на фиг, а то хуже будет», — но, думаю, она всё же не придет…

— Ладно, — кивнул Сасагава и начал возвращать выуженные миски на место, зачерпывая в них воду. Я вернулась к своим баранам, вернее, к траве в клетках, и вскоре мы с Рёхеем закончили процедуру улучшения жизнедеятельности длинноухих.

— Я за едой, что нести? — озадачил меня вопросом боксер.

— Морковь и сено. Вы знаете, в каком амбаре корнеплоды хранятся, — пожала плечами я, и парень улетел на крыльях… нет, не любви — энергичности, за хавчиком для жвачных животных сего коммунального сооружения под названием «ряд клеток». Я же приступила к осмотру обитателей данного жилищного комплекса, а Рёхей приволок мешок моркови, и ему была выдана инструкция о том, как кормить зайцев морковкой. Парень почесал затылок и заявил, что лучше принесет сена, после чего умчал за вилами, а я рассмеялась и вернулась к вопросам медицины в нашем маленьком хозяйстве. Рёхей притаранил огроменную охапку и начал раздавать живностям еду под моим чутким руководством, и вскоре все зайки были осмотрены и одарены сеном. Я же раздала морковь и вопросила: