Спасите меня, Кацураги-сан! Том 10
Шрифт:
— Ну всё, не будем о грустном! — попросила Кацураги Айка. — Всё уже решено, давайте просто пообщаемся. Тендо-кун за два дня так толком ничего нам и не рассказал. Ни про Индию, ни про работу…
Мы проболтали до поздней ночи, после чего я отправился спать, удовлетворённый своей «победой» над отцом. А на следующий день сел на электричку до Токио. На этот раз я никуда не торопился, поэтому решил не вызывать такси. Тем более, ещё не факт, что в такой глуши найдётся хотя бы одна свободная машина.
Пока возвращался домой, мне позвонила Томимура Сайка. Девушка сообщила,
Наконец, наступило третье января и выдвинулся на работу. Смотреть на бредущих в «Ямамото-Фарм» сотрудников было даже немного грустно. Такими поникшими я их ещё никогда не видел. Могу понять — у японцев выходных и праздничных дней крайне мало. Даже на Новый год отдыхают едва ли неделю.
А уж врачи и того меньше.
— Ура, Кацураги-сан, с Новым годом! — воскликнула Сакамото Рин, когда я вошёл в кабинет. — Как отпраздновали?
— Прямо в терапевтическом отделении! — рассмеялся я. — Я ведь дежурил. Успел только к родителям в Асуку съездить, и всё.
— Ну вот, а я в этот раз не смогла выбраться в Асуку, меня другие медсёстры позвали вместе отмечать Новый год. Договорились с родителями, что они ко мне сами на следующих выходных приедут, — рассказала она.
После короткого разговора я переоделся в новый отглаженный белый халат и приступил к приёму. Пациенты в этот день шли неохотно. Людей в поликлинике было мало. Единственное, что меня смущало — это взгляды коллег. Каждый раз, когда я выходил из кабинета, чтобы посовещаться с узкими специалистами или кем-то из заведующих, медсёстры и другие терапевты наблюдали за мной так, будто я их в чём-то предал!
Странно… Не припомню, чтобы чем-то обижал своих коллег.
Ближе к концу приёма, когда пациенты уже закончились, в мой кабинет вошла полная женщина средних лет. Однако уже через секунду я понял, что первое впечатление оказалось ошибочным. Она совсем не полная. Просто всё её тело покрылось отёками.
— Кацураги-сан, спасайте, уже не знаю, что делать! — затараторила она. — Никогда таких проблем не было. Да, отекала немного, но чтобы настолько…
Женщина прервалась, поскольку ей пришлось отдышаться. Плохой признак. Отёки, да ещё и с одышкой? Обычно такую картину даёт сердечная недостаточность. Но ей даже тридцати пяти нет. Ещё рановато страдать такими заболеваниями.
Я заглянул в электронную карту пациентки. Её звали Ширусаки Макима. Однако её карта оказалась пустой.
— Ширусаки-сан, скажите, а вы где-нибудь обследовались? — поинтересовался я.
— Сдавала кровь когда-то давно… Ах да, год назад отекла немного, пошла в платную лабораторию, сдала креатинин и мочевину. Думала, что почки шалят. Оказалось, что с ними всё в порядке. Я ещё УЗИ почек сделал на всякий случай, но…
— Погодите, то есть вы обследовались сами? — поинтересовался я. — А врач ваши результаты никак не интерпретировал?
— Я всё сама — по интернету, — пожала плечами она.
Так, а вот это уже интересно. У таких
— Сакамото-сан, распечатайте Ширусаки-сан направления на анализы крови — общий и биохимический. Также надо посмотреть общий анализ мочи, ЭКГ и ЭХО-КГ — УЗИ сердца.
— Ой, как много! — вздрогнула Ширусаки Макима. — А это всё необходимо?
— Конечно, — кивнул я. — Высок риск, что эту клиническую картину даёт вам именно сердце. Кровь сдавать нужно в любом случае — по ней можно чуть ли не весь организм осмотреть. А моча меня интересует, чтобы окончательно исключить болезнь почек. Если найдём там белок, значит, с почками — беда.
Пока Ширусаки принимала из рук Сакамото Рин все направления, я пробежался взглядом по её органам… И замер. С почками всё оказалось прекрасно, а вот сердце меня изрядно удивило. Такого я не видел уже очень давно.
Некоторые врачи называют эту картину синдромом сердца лягушки. И это специфическое название возникло из-за того, что у лягушек трёхкамерное сердце. У всех людей же оно четырёхкамерное: два предсердия и два желудочка.
Но, чёрт возьми, у Ширусаки Макимы предсердие было лишь одно. Условно одно, просто перегородка, которая должна была разделять эти две камеры, не заросла.
Вот и причина отёков. Всё-таки сердечная недостаточность. Но ведь эта патология не возникает сама по себе! Она всегда врождённая. Это как же нужно было обследовать ребёнка, чтобы упустить такое заболевание!
И что самое удивительное, как она прожила до тридцати пяти с таким сердцем? У неё ведь должна смешиваться артериальная и венозная кровь. Да и нагрузка на сердце, скорее всего, очень большая.
И что самое неприятное… Зарастить стенку между правым и левым предсердием в теории можно, но… Это слишком опасно.
Есть такая пословица у кардиохирургов: «Если что-то работает — не трогай». Смысл в том, что она уже живёт с этим сердцем. Да, оно сбоит, но пока что это можно исправить препаратами. Однако, если влезть в эту систему и навязать ей свои правила, есть риск, что пациентка не переживёт изменений. Ведь её организм уже адаптировался, подстроился под совсем другую систему кровообращения.
— Ширусаки-сан, — произнёс я. — Я записал вас к Цубаки Арате. Это наш кардиохирург. После обследований сразу пройдите к нему на консультацию. Всё это вы успеете сделать за сегодня. Цубаки-сан будет интересовать только ваше УЗИ сердца. Если он направит вас обратно к терапевту — приходите ко мне, я распишу лечение.
Если Цубаки Арата не возьмётся её оперировать, тогда мне придётся назначить ей мочегонные препараты и поставить на учёт. Такое сердце нельзя упускать из виду.
Пока я Ширусаки удалилась на обследования, я прошёл до ординаторской, поскольку у меня закончились запасы кофе. Однако по дороге меня поймал Кондо Кагари.
— Кацураги-сан! — прошептал он и отвёл меня в сторону.
Коллега отодвинул здоровенную вазу с цветком, чтобы та нас полностью закрыла.
— Кагари-кун, ты что творишь? — удивился я.