Спасите меня, Кацураги-сан! Том 11
Шрифт:
Рэйсэй Масаши удивлённо взглянул сначала на меня, а затем на другого японца.
— Как вас зовут? — спросил я.
— Хидзуното Кадзуто, — ответил он. — Терапевт из Центральной клиники Осаки.
— Перестаньте кланяться, нечего просить прощения за других людей, — сказал я. — Лучше объясните, что случилось? Мы с Рэйсэем-сан пока что ничего не понимаем.
Почти не понимаем. Одно имя у меня уже созрело в голове.
— Дело в том, что во всём это виноват мой коллега — Хосино Мамору, — вздохнул Хидзуното.
Да кто бы сомневался! Значит, мой старый однокурсник не сдался. Видимо,
А ведь он просил передать мне, что принимает мою победу. Но — нет. Оказалось, что бросать слова на ветер — это для него абсолютно нормальное дело.
— А второй коллега… — продолжил Хидзуното Кадзуто. — Можно я не буду называть его имени? Он ни в чём не виноват. Просто на него тоже пришла жалоба, но он сказал, что не собирается выслушивать этот бред, и оставил меня здесь одного.
— Могу его понять, — кивнул я. — Многие бы на его месте поступили бы так же.
— Хосино… — нахмурился Рэйсэй Масаши. — Так это ведь тот ублюдок, который чуть не запорол нам весь первый этап! Я правильно понял?
— Вот даже как? Забавно получается… — усмехнулся Хидзуното. — А нам Хосино говорил, что это вы всеми силами пытались завалить его.
— Это — чушь, — коротко ответил я.
— Знаю, — кивнул Хидзуното. — Можете даже не объяснять, Кацураги-сан. Хосино Мамору точно так же ведёт себя и в нашей клинике. Подлизывается, обманывает, делает всё, чтобы выставить себя в лучшем свете перед начальством. А коллег подставляет. Вот даже сейчас умудрился это сделать! Двух своих коллег подставил, и вас!
— Вот только я сильно сомневаюсь, что от этого будет какой-то толк, — сказал я. — Мы не жульничали. Ни я, ни Рэйсэй-сан. Это лишь создаст лишние сложности для судей. Придётся пересматривать несколько часов записей.
Ну и мерзавец этот Хосино Мамору. Ведёт себя, как загнанная крыса. Прекрасно понимает, что ничего уже сделать не может. Но всё равно пытается потопить хоть кого-то.
— Если честно, Кацураги-сан, Хосино улетел из-за меня и моих коллег, — признался Хидзуното. — Он ещё на корабле начал нести какую-то чушь. Упрекал нас, заверял, что с нашими знаниями на конгресс вообще нет смысла ездить. А уж когда после второго этапа он заявил, что его выгнали из-за нас… — Хидзуното смутился того, что собирался сказать, но всё же решил не умалчивать. — В общем, мы решили его избить. Всем отделением. Знаю, что гордиться нечем, но он достал нас настолько, что мы уже не могли придумать дипломатичный способ решения проблемы.
— Не вините себя, — кивнул я. — Понимаю, есть такие люди, которые буквально принуждают к насилию над собой. Но всё равно стоит держать себя в руках.
— Так мы и сдержали себя, — ответил Хидзуното. — Но Хосино всё равно смылся.
А Хосино оказался даже более неприятным человеком, чем я думал. С такими, как он, многим тягаться сложно. Когда сотрудник выставляет себя лучшим работником перед начальством, а потом ведёт себя, как последний ублюдок с коллегами, создаётся безвыходная ситуация. Коллеги ничего не могут предъявить начальству, а заниматься самоуправством — не вариант.
— Так, господа! — обратился к нам один из судей, который только что вышел из комнаты, где просматривались
— Кацураги здесь, — ответил я.
— А доктор Рокияма уже ушёл, — сказал Хидзуното.
— Что ж, это уже не имеет значения. Он выбыл из олимпиады на прошлом этапе, но у организаторов всё равно остались к нему вопросы. Мы найдём способ с ним связаться, — сказал судья.
Любопытно. Значит, заявление Хосино Мамору всё-таки принесло свои плоды. Двух из четырёх забирают на дополнительное расследование. Интересно только, в чём собираются обвинить меня? Вряд ли на камерах каким-то образом запечатлели, что я умею пользоваться лекарской магией.
Если бы такое обнаружили, меня бы без лишних вопросов отправили в какую-нибудь научно-исследовательскую лабораторию на опыты. И сильно сомневаюсь, что кого-то остановил бы запрет на эксперименты над человеком. В конце концов, его не так уж и просто обойти. Достаточно признать мне не человеком, а каким-нибудь инопланетным существом. Уверен, что сотрудники такой лаборатории быстро бы придумали, как всё оформить в документации.
— Удачи вам, Кацураги-сан! — сказал мне вслед Рэйсэй Масаши.
— Вся клиника Осаки кроме Хосино Мамору болеет только за вас, — сжал кулаки Хидзуното Кадзуто. — Вы — последний участник из Японии. Пожалуйста, докажите свою невиновность. А Хосино мы найдём способ отомстить. Даю слово.
Я прошёл за судьёй в комнату с компьютерами.
— Доктор Кацураги, мы очень уважаем врачей-финалистов. Но поймите правильно, ответить на жалобу нам придётся в любом случае, — сказал судья.
— Да мне можете об этом не рассказывать, — усмехнулся я. — Прекрасно понимаю, о чём вы говорите. Мне однажды пришлось отвечать на жалобу пациента, которого не устроил тот факт, что его родители в детстве не пускали в больницу. В итоге, достигнув совершеннолетия, он написал жалобу на врачей взрослой поликлиники, который вообще никогда с ним не встречались. Но и на такое отвечать приходиться!
— Да уж, и такое бывает, — вздохнул судья. — Смотрите, надолго я вас не задержу. Мне нужен только ваш ответ на вопрос. И этот ответ будет записан на камеру. Поэтому предупреждаю вас сразу.
— Не проблема, — кивнул я. — Задавайте уже свой вопрос и позвольте мне заняться подготовкой к пятому этапу.
— Взгляните на монитор, доктор Кацураги, — сказал судья. — Здесь отчётливо видно, как вы что-то шепчете себе под нос. Поймите правильно, у нас создалось впечатление, что вы разговариваете через скрытый микрофон с наушником.
— А если точнее — такое впечатление появилось не у вас, — произнёс я. — А у Хосино Мамору. Что ж, понимаю. Вы правда хотите услышать ответ на этот вопрос? Думаю, вы и сами догадываетесь, что я скажу.
На видео был запечатлён момент, где я осматриваю пациента с лепрой. Второй этап. Видимо, Хосино заметил мою привычку ещё на первом испытании. Я всегда мысленно рассуждаю, но иногда шевелю губами, шёпотом проговаривая основные выводы — сам для себя.
— Как я и сказал, вас записывают на камеру, доктор Кацураги, — произнёс судья. — Придётся отвечать.