Спасите меня, Кацураги-сан! Том 8

Аржанов Алексей

Варун Тхаккар устало откинулся на спинку стула. Какое-то время мы сидели молча. Хирург долго смотрел в потолок, но в итоге нарушил тишину первым.

— Вы правы, доктор Кацураги, — кивнул он. — Не знаю, как я умудрился так себя накрутить.

— Просто вы перфекционист, — объяснил я. — Вам нужно, чтобы всё получалось идеально, но из-за этого вы не видите, что ваше мастерство и так невероятно велико.

— А вы точно терапевт, доктор Кацураги? — усомнился он.

— Терапевт и хирург, — ответил я. — А что?

— Да у

меня такое впечатление, что вы ещё и в клинической психологии разбираетесь. До вас мне никто не пытался всё это объяснить.

— В таком случае, рад, что всё же смог помочь вам, — улыбнулся я. — А теперь, может быть, вы откроете дверь? Меня пациент в кардиологическом отделении ждёт.

— Ох! — опомнился он. — Да, конечно. Простите!

Варун Тхаккар отпер дверь, и, прежде чем мы покинули ординаторскую, я сказал ему ещё пару слов.

— Доктор Тхаккар, передайте, пожалуйста, своим коллегам о моём решении. Надеюсь, что они воспримут его без оскорблений.

— Я объясню, — кивнул он. — Спасибо вам ещё раз, доктор Кацураги. Почему-то мне кажется, что вы только что передали мне нечто более важное, чем обычные техники накладывания швов.

Мы с Тхаккаром разделились. Он направился в хирургию переваривать полученную информацию, а я в кардиологию. Там меня уже ожидал заведующий отделением, который успел вдоль и поперёк осмотреть старика, который до этого дня проходил через клинические испытания антибиотика.

— Намасте, доктор Кацураги, — поприветствовал меня полный седовласый индиец. — Махад Рагини, кардиолог.

— Намасте, доктор Рагини, — кивнул я. — Как обстоят дела с тем мужчиной? Мне показалось, что оставлять его у фармакологов будет преступлением.

— И вы оказались правы, — подтвердил кардиолог. — Декомпенсация хронической сердечной недостаточности. Ничего удивительного, если учесть, что ему пришлось пережить. Но я думаю, что смогу его привести в порядок.

— А что скажете насчёт кардиотоксичности препарата, который он принимал? — поинтересовался я. — Я сделал вывод, что антибиотик повредил сердце, но без него он бы не смог выжить.

— Абсолютно с вами согласен, доктор Кацураги. Я пришёл к такому же выводу. Ситуация, конечно, спорная, но на месте инфекциониста и клинического фармаколога я поступил бы так же. Иногда приходится решать, навредить человеку, чтобы он выжил или не вредить и просто дать ему умереть. Очень сложная тема, но, на мой взгляд, решение было принято верное.

— Спасибо, доктор Рагини, мне было необходимо знать ваше мнение, — ответил я.

Я не хотел писать ответ профессору Банзаль, пока не проконсультируюсь с кардиологом. Новый антибиотик токсичен, но очень силён. В ближайшие пару дней я подготовлю отчёт и дам своё добро на дальнейшие испытания препарата. Возможно, что за изобретением Ритики Банзаль большое будущее.

До выписки Арджуна Манипура Кириса осталось всего два дня. Сразу после завершения поддерживающего лечения

я намерен направиться с ним к первой точке силы. Три места, которые перечислил мне монах Кикуока Горо, должны быть посещены.

Если мне удастся открыть «клеточный анализ», я смогу окончательно разобраться в его диагнозе. И тогда Арджун будет жить.

Причём знакомство с пластическим хирургом Варуном Тхаккаром можно назвать судьбоносным. Ведь он — тот, кто понадобится Арджуну Кирису уже после окончания его лечения. Нарушение обмена веществ, которое превратило парня в скелет, сильно испортило его кожу.

Для равномерного распределения жировой клетчатки и восстановления эластичности кожных покровов помощь доктора Тхаккара придётся очень кстати.

Следующие несколько дней я чередовал работу и отдых. Всё утро изучал присланные Ритикой Банзаль документы, а по вечерам изучал Нью-Дели с Тачибаной и Асакурой. А посмотреть в это время было на что. Праздник «Дивали» продолжался, набирая обороты.

Япония оставила у меня прямую ассоциацию с чёрными и серыми цветами, среди которых встречаются редкие вкрапления розовых лепестков сакуры. Индия же — сплошная радуга. В этой стране можно увидеть что угодно, кроме мрачных оттенков.

Наконец, работа над отчётом была завершена, и я отправил его на два адреса — Ритике Банзаль и Ямамото Мифунэ. После чего, не дожидаясь ответа, набрал номер бывшего генерального директора корпорации.

— Здравствуйте, Ямамото-сан. Отчёт по антибиотику готов, можете изучить его. Там я дал довольно исчерпывающий ответ.

— Добрый день, Кацураги-сан, — ответил старик. — Не ожидал, что вы справитесь так быстро. Уж простите, что отнял часть вашего отпуска.

— Надеюсь, это шутка, — усмехнулся я. — Столкнуться с таким препаратом — это невероятный опыт. Наоборот, я благодарен, что вы мне предоставили такую возможность.

— Славно, — вздохнул он. — Отчёт я детально изучу чуть позже. Пока скажите своё мнение в двух словах. Не зря ли мой сын финансирует этот проект?

— Однозначно — нет, — твёрдо сказал я. — Проигнорировать изобретение профессора Банзаль — это верх невежества. Ямамото Ватару-сан всё сделал правильно.

— Ещё бы он понимал, что спонсирует, — рассмеялся Мифунэ. — Что ж, Кацураги-сан, я — ваш должник. Если понадобится какая-либо помощь, мой номер телефона у вас есть. Не стесняйтесь ко мне обращаться.

— Взаимно, Ямамото-сан, до скорого, — произнёс я и положил трубку.

Наступила суббота, пятый день праздника «Дивали». Ещё утром Ниидзима Касуга напомнил о себе коротким сообщением: «Моё предложение в силе. Сегодня будет сюрприз. Приходите с коллегами к моей машине в три часа дня, я вас кое-куда отвезу».

Умеет же фармаколог заинтриговать! Но перед тем как готовиться к последнему выходному перед отъездом к местам силы, я решил последовать одной из традиций заканчивающегося праздника.