Спасите ведьму, или Некроманты здесь скромные
Шрифт:
— Ты о чем? — недовольно скорчил непонимающую гримасу Грегори.
— О том, что когда ты в следующий раз захочешь открыть шкатулку с моими секретами, ключи от своей не забудь мне отдать!
Она отодвинулась от стола и направилась к двери.
— Сядь, — жестко и твёрдо приказал Грегори, — Мы не договорили.
— Ошибаетесь, господин маг. Мы достаточно уже сказали друг другу.
Три шага до двери. Незначительная преграда. Три шага до истерики. Значимое расстояние.
Дверное полотно с хлопком влетело в косяк, отрезая девушке путь к свободе. Мужчина неспешно вышел из-за стола
— Если я сказал, что мы не договорили…
Элис не хотела дослушивать его монолог на тему, что он тут хозяин и здесь его правила. Нет, он прав. Это его дом, его столовая, и его ассистентка… Но…
— Если я сказала, что не хочу с тобой разговаривать, никакая сила меня не удержит.
Он вовсю, открыто, колдовал. Стальной засов скрежетал в пазах, воздух пропитывался ароматом жасмина и сырой земли. И Элис подумалось, что дверь это не такое и препятствие для чародейки. Воздух никогда не был любимой стихией для Алисии, но выбраться-то она сможет из этой ловушки.
Один взмах рукой. Незримые нити, как стая голодной моли потянулись за запястьем девушки, чтобы разбиться о дверь. Ещё раз. И ещё…
— Ты не выйдешь отсюда, пока мы не поговорим, — рычащие ноты в голосе.
— Но я не хочу с тобой говорить! — прокричала девушка, в порыве управлять воздушными потоками, что так бессмысленно разбивались о магию мужчины.
— Зато я хочу.
Рывок, что заставляет ведьму обернуться. Тяжёлая мужская ладонь ложиться на шею, то ли в попытке придушить, то ли успокоить. Но до последнего чародейке, как до отпущения грехов в обители Святой Бригитты.
— Я не буду с тобой обсуждать свою жизнь, — глядя в чёрные, как самая длинная ночь, глаза, шепчет Элис, боясь ненароком дернуться и заставить мага сжать пальцы.
— Почему? — бархатный баритон хрипит. Грудь вздымается под рубашкой, а пальцы опасно поглаживают сонную артерию.
— Потому что ты мне никто!
Фраза срывается с губ быстрее, чем Элис успевает понять, что она сказала. Мужчина отстраняется, складывает руки на груди и незнакомым, чужим голосом бьет сильнее, чем мог бы ударить ладонью.
— Тогда вспомни об этом в следующий раз, когда полезешь мне в штаны…
Стекла брызнули в разные стороны. От грохота осколков Алисия зажимает уши ладонями, но наталкивается на ледяные глаза, что осуждают?
Порыв ветра, тугие воздушные вихри врезаются в мужчину, и до чародейки не сразу доходит, что это все она. Грегори отлетает к стене, неудачно ударяется головой, но встаёт. Медленным шагом приближается. И Элис понимает, что вот сейчас…
— Ну же! — рявкает маг, шагая навстречу и разводя руки в стороны. — Давай ещё раз! Я даже сопротивляться не буду. Бей, Лис, вперёд!
Под ногами хрустят осколки. А мужчина словно в пьяном, сумасшедшем бреду, идёт по ним, с наслаждением прислушиваясь, как лопаются стекла под подошвой.
— Ты думаешь я не замечаю, как ты прячешь от меня ножи. Или яды… — он опирается ладонью в стол и подхватывает стеклянный фужер с вином. — Ты их пересчитываешь каждый раз после моего ухода. А ещё дверь… Злосчастная дверь на замке и порезы на латуни, неумело затертые. Так спроси, Лис, раз не бьешь. Спрашивай!
Он хищно скалиться и Элис с
— Но нет, — он кривится и приподнимает ладонь на уровень глаз. Выдёргивает осколок из предплечья. — Ты же слишком хорошо воспитана, чтобы спросить меня. Ты сплетни двух дур послушаешь. А ещё знаешь что? Знаешь, почему ты бежишь от разговора?
Ведьма не знала. Она упрямо вжималась спиной в спасительную дверь, что уже и не была заперта, так на петлях висела и в косяке стояла.
— Потому что тебя такие же дуры заклеймили шлюхой, — он цедит это слово, словно ловя удовольствие от того, что может произнести его вслух. — Но ты ведь воспитанная, порядочная… А я сволочь беспардонная, которому плевать чью юбку задирать. Какая по сути разница девица или распутница. Но она есть. Для тебя. Не для меня. И какого демона ты меня обвиняешь в том, чего я не успел сделать? Я не успел тебя осудить, но уже виновен, потому что внутри, совсем глубоко, ты уверена, что эти порядочные дуры правы.
Монолог закончен. Грегори разводит руки в стороны и осколки, что ровным полотном устилали пол, взмывают в воздух, чтобы вернуться в оконные рамы, в графины и фужеры. А Элис бежит по темному коридору особняка, чтобы убежать совсем.
Глава 29
Ходили слухи, что драконов истребили. Кто-то рассказывал байки, что они разочаровались в новом мире и перебрались за границы освоенных земель. Некоторые, особо романтичные, придерживались мнения, что драконы среди нас, просто не принимают своё истинное обличие.
На все эти коварные домысли лазоревому дракону, что жил в предгорьях земель Стенли, было плевать. Ещё ему было плевать на одиночество, оно условное, иногда приходил молодой маг и они говорили. Реже заглядывали селяне, в надежде отбить утащенную «здоровенным ящером» корову прямо с поля. В такие времена дракон, с воистину человечком цинизмом, издевался и предлагал оплатить свой ужин. Народ разбегался и бросался вилами.
Плевал он и на то, что за глаза все его недруги называли «Трусливым». Нет, наш дракон даже был благодарен такой характеристике. Будучи пацифистом очень странно уверять в обратном.
Ещё говорили, что драконы обладают феноменальной памятью. Что сказать на это, ящер из предгорий не помнил, ибо его жизнь была такой разнообразной и длинной, что самое начало затерлось в мудром сознании. Он не был старым склеротиком: давным-давно один из королей лично передал в лапы «огнедышащей скотины» своё чадо. Время прожитое с принцессой он вспоминал почти с нежностью.
И не надо сейчас похабных физиономий. Он просто прикидывался ее похитителем. А на деле — стал другом. Только так, никак иначе, ведь оборачиваться человеком дракон может пока хочет этого, а потом артрозы и артритные коленки мешают выворачивать шкуру наизнанку, чтобы обладать двумя отростками из задницы и лишаться крыльев. Вот крылья это большой минус в человеческой ипостаси, по ним скучают.