Спаситель мира
Шрифт:
— Откуда ты знаешь?
— Я вижу не только глазами…
Он открыл дверь, и вместе с морозным паром в комнату вошла АН Сан Хи с подносом. На нем в больших фарфоровых мисках дымились бобы вперемешку с мясом.
Сабсан поблагодарил женщину. Та чинно поклонилась и ушла. Он взял палочки и начал есть.
— Присоединяйся, что смотришь?
— Я никогда не ела палочками.
— Это просто. Смотри: зажимаешь палочки двумя пальцами, а третий — между.
Вот так.
Сабсан легко управлялся со своим блюдом. Варя тоже попробовала. Сначала у нее получалось неважно, но вскоре
— А я знаю, что было и что будет.
— Я тоже знаю, что будет, — улыбнулся Сабсан.
— И что же будет?
— Ты родишь мне сына.
Он сказал это совершенно серьезно, и Варя покраснела.
— Прямо сейчас?
— Не смейся. Это не я придумал. Это воля богов.
— Твои боги велели тебе найти меня? — Варя удивленно поглядела на Сабсана.
— Да, они подарили мне твой портрет. И сказали, где тебя найти. А наш сын просил спасти тебя.
— Подожди, я сейчас погадаю. Варя закрыла ладонями глаза и затихла. Потом вдруг рассмеялась.
— Чему ты смеешься?
— Я увидела моего мужа. Но он был одет как щеголь, и я сперва не признала в нем тебя. Но это был ты. Если тебя нормально одеть, ты красивый… — Варя вдруг замолчала, и глаза ее стали печальными.
— Что с тобой? Тебе не нравится еда АН Сан Хи? — забеспокоился Сабсан, заметив перемену в настроении девушки.
— Нет, я почувствовала смерть. Где-то рядом была смерть. Ты знаешь где? — Варя ждала ответа.
— Твой купец умер, — сообщил гур.
— Это ты убил его?
— Я возненавидел его, и он умер, — признался Сабсан.
— Мне с тобой страшно. Я не могу убить. Я могу напустить на человека тоску, но убить не могу.
— Сытов не хотел познать великий Свет. Его убил не я, а сила Ригден Джапо.
Я только подумал, что ненавижу его, а Ригден Джапо лишил его жизни. И я знаю, почему он это сделал.
— Ты знаешь, почему твой бог убил человека? — удивилась Варя.
— Да, знаю.
— Скажи мне.
— Потому что он обидел мать Царя.
— Но я еще ничья мать.
— Сейчас ты ею станешь.
Сабсан обнял Варю и понес ее на свое ложе. Свеча, стоявшая в подсвечнике на ковре, внезапно вспыхнула, и комнату стали заполнять красноватые клубы пара.
Из них возникли цветы лотоса и перемешали реальность близости мужчины и женщины с миром сказок и мифов.
Слава заложил листок фотографией Лены и поглядел на часы. Часы показывали восемь десять. Он читал компьютерный набор романа Каребина уже два часа, но больше на чтение у старшего лейтенанта времени не было. Пора собираться на службу.
Прошлый день Синицын по привычке начал с Гороховского переулка. Однако на этот раз пришел к Маше Барановой не с пустыми руками. В кармане следователя лежала чистая дискета, и он, попросив у хозяйки разрешения воспользоваться компьютером-покойного, переписал на нее роман. На работе секретарша начальника Управления Тоня Самойлова за день распечатала его на своем допотопном принтере.
Теперь следователь Синицын имел возможность изучать «рукопись», не беспокоя вдову. Он собирался заняться этим вечером перед сном. Но вчера Вера Сергеевна уехала к подруге на дачу, и Слава позвонил Шмелевой. Неудачное предыдущее
Лена, чтобы не волновать родителей, всегда ночевала дома. Посадив удовлетворенную подругу на такси, Синицын вернулся, лег в теплую после их бурного свидания постель и взял в руки текст. Он решил одолеть труд писателя, чтобы исключить литературную деятельность убитого из возможных мотивов преступления. Но глаза молодого человека в начале первой же страницы дали муть, а в конце ее крепко закрылись. Однако в мозгу старшего лейтенанта зафиксировалось незавершенность дела, и в шесть утра он проснулся. Сначала события из далекого прошлого никак не вписывались в его интересы, но скоро Слава романом заинтересовался, вовсе забыл свою серьезную профессиональную задачу и увлекся чтением, как ребенок. Необходимость прервать процесс его даже огорчила. Завтракать без матери Славе не хотелось, и хоть его раздражала ее постоянная забота — «Пусик, съешь котлетку, Пусик, выпей молочка», — без нее оказалось тоскливо. Синицын проглотил стакан холодного кефира и вышел из дома.
В кабинете подполковника Грушина старший лейтенант произнес несколько общих слов, изобразив отчет за вчерашний день и, получив безразличное поощрение заученной фразой «Работай, Слава, работай», вернулся к своему столу.
Михаил Прохорович Грушин по прозвищу Электрик, поскольку считалось, что ему «все до лампочки» , в дела своих подчиненных старался вникать поменьше. Он даже на белый свет глядел, прищурившись, словно на прожектор. Все, что он видел, ему доставляло неудовольствие. Подчиненные знали, что в последнее время шеф был особенно не в духе. Подполковник недавно купил новую квартиру, в которой имелись лишь одни стены, и мучился проблемами ее отделки. Квартира Грушина вовсе не вдохновляла, и занимался он ею лишь ради супруги — огромной, с мощными формами бабы, служившей начальником средней руки в налоговой инспекции.
Оживлялся начальник райотдела только при виде пива и воблы. Все остальные блага земного бытия он принимал безрадостно и фатально. Но несмотря на брезгливое безразличие подполковника к делам служебным, после посещения его кабинета Синицын чувствовал вину. Со дня убийства шла третья неделя, а он ничего путного пока не нашел.
Комната сотрудников отдела убийств была невелика, но три стола вмещала.
Слава вошел и никого из коллег не обнаружил. Опер Гена Конюхов, который занимал стол по соседству с его, используя законный трудовой отпуск, жарился у двоюродной сестры в Ялте, хотя формально уже числился в группе Синицына.
Непосредственный начальник Славы, Саша Лебедев, чей стол стоял у окна, большую часть времени носился по городу и появлялся лишь в начале и в конце трудового дня. Лебедев был старше Славы на шесть лет и трогательно опекал молодого коллегу. Слава делился с капитаном своими мыслями и прислушивался к его советам. Поэтому он огорчился, что сегодня Лебедева не застал. Стажер Лапин своего стола пока не завел, да и сидеть ему было некогда. Стажеру Слава поручил обход соседних дворов и квартир, из окон которых виден подъезд писателя, и тот добросовестно топтался там уже неделю.