Спаситель мира
Шрифт:
— Она что, его не любила? — Романтическая тема Лену волновала значительно больше, поэтому ее голос заметно оживился.
— Может, и любила, только у рыб этого не заметишь, плавают и пузыри пускают. Так и она — молчит, виновато улыбается и на все вопросы отвечает: «Не знаю».
— А чем эта Баранова занимается? Учится? Работает? — Загадочная вдова начала вызывать у Лены любопытство.
— Ничем. До брака училась в Литературном институте. Зачем училась, по-моему, и сама не знает. Писать не пишет, читать не читает. Я думаю,
— Даже книг мужа не читала? — изумилась Шмелева.
— Ни одной. — Славу это и самого удивляло. Он попытался выяснить у вдовы, над чем работал в последнее время Олег Иванович, но ответ оказался тот Же: «Не знаю».
— Да, занятная баба… — задумчиво озвучила свой вывод Лена. — Ты попроси у нее разрешения порыться в его письменном столе, вдруг чего-нибудь найдешь.
— Рылся. У него все в компьютере. Там есть один длинный незаконченный роман, но он, как и все его вещи, исторический. Я пролог прочитал. Там пишет о каком-то гипнотизере, который в тридцать седьмом году от чекистов убежал.
— А ты с ней поласковее попробуй. Может, вспомнит чего, — посоветовала Лена и зевнула.
Слава поглядел на свою засыпающую подругу и неожиданно понял, что его мужское уныние вовсе не так безнадежно. Он подошел к девушке, поднял ее за локти со стула, поставил на пол и жадно поцеловал в губы. Левая рука его при этом расстегнула халатик, а правая крепко прихватила маленькую напряженную сиську.
— Дозрел? — улыбнулась Лена.
— Еще как, — прорычал Слава и услышал, как в замке входной двери повернулся ключ.
— Предки приплыли… — разочарованно протянула Шмелева и застегнула халат.
Купец Самарин гнал по замерзшей Волге обоз с рыбой. Огромные осетры, замерзшие и твердые, как стволы березы, лежали на санях, укрытые мешковиной. Из пятерых возниц только двое были русскими. Трех калмыков Самарин нанял для экономии. Калмыкам можно платить поменьше, а дело они знают и лошаденки у них повыносливее. Обычно Самарин нанимал двоих-троих в запас, но в этот раз пожмотничал и рискнул нанять по одному на подводу, поскольку вынужден был лично сопровождать обоз. Пришло время выправлять бумаги, а для этого необходимо наведаться в столицу. Сам купец ехал в легком санном возке, укрытый медвежьей шубой. По Волге гулял ветер, и Самарин мерз. Поравнявшись с первыми санями, он спросил возницу Алексея:
— Долго ли еще по реке?
— Верст пятьдесят осталось, хозяин, а там свернем к Твери, и дорога пойдет лесом. В лесу потише, — ответил возница и щелкнул кнутом мерина.
— Потише-то потише… — пробурчал Самарин. — Только в лесу того и гляди грабанут.
Он держал наготове два пистолета и военную новинку иноземцев — «наган», но арсенал слабо успокаивал. Разбойники нападают
— Может, и грабанут… — безразлично констатировал Алексей. — В прошлый раз Бог миловал, авось и в этот пронесет.
— А если не пронесет? Сможем отбиться? поинтересовался Самарин.
— Биться нельзя. Убьют. С ними лучше миром разойтись. Рыбы еще наловим, а голова одна…
Резонное замечание возницы Самарина не успокоило. Он раздраженно натянул на себя шубу и велел притормозить. Санки хозяина пропустили обоз и поплелись сзади. Короткий зимний день клонился к вечеру. Красное солнце быстро падало к горизонту, а селений на берегу не было видно. Самарин выскочил из саней и, припрыгивая, зашагал рядом.
— Разминаетесь? — усмехнулся кучер Степан.
Степана Самарин не без основания считал самым надежным человеком в обозе.
С ним он ездил не первый год, попадая в разные переделки. Пока мужик стоит на ногах, ему сам черт не брат. Редкий силач мог похвастаться, что уложил Степана своим кулаком. Победить его могла только водка, а такие победы, к сожалению Самарина, случались довольно часто.
— Не правильно согреваетесь, — словно прочитав мысли купца, заявил Степан, — не ноги — душа согрева требует.
— Встанем на постой — налью, — пробурчал Самарин и уселся в сани.
— На постое и печка согреет, а тут в поле на морозе душа особенно требует, убежденно возразил Степан.
— У тебя не душа, а пустая бочка. Она всегда требует, — ухмыльнулся Самарин и отвернулся.
— Хозяин, я слыхал, покороче дорога есть.
— Что еще за дорога? — недоверчиво проворчал купец.
— Мне сказывали, что татары, когда соль в столицу везут, за Черным мысом сворачивают.
— Боязно на незнакомый путь… — почесал затылок Самарин. — Еще заплутаем.
— Однако подумал, что не грех бы спрятаться от ветра.
— Один из твоих возниц ту дорогу знает, — сообщил Степан.
— Из калмыков? — поинтересовался Самарин.
— Ты его за калмыка принял, а он гур.
— А мне все одно — хоть гур, хоть калмык. Туземец, он туземец и есть.
Верить туземцу нельзя. Обманет, шельма, — заключил Самарин, но возницей заинтересовался.
— Его Сабсаном звать. Он третьими санями правит. Гур — человек бывалый, нутром чую, — добавил Степан и, стегнув лошадь, мигом нагнал третий возок.
Поравнявшись, некоторое время ехали молча. Самарин хотел рассмотреть гура, но тот надвинул шапку, и лица его не было видно.
— Скажи, милый человек, тебя, кажется, Сабсаном звать, верно ли, что ты другую дорогу знаешь, не тверскую?
Возница повернул к Самарину загорелое лицо, освещенное закатным солнцем, и купец удивился его красоте. И вправду, возница на калмыка походил мало. Только чуть удлиненный разрез глаз говорил о наличии восточной крови, смуглость его кожи скорее происходила от загара, чем от природного цвета.