Спаситель
Шрифт:
– Вы мне?
Незнакомец перестал вытирать нож и картинно поглядел по сторонам – дескать «а тут есть кто-то еще»?
– Какой лес?
Мужчина указал ножом в сторону окна.
– Тот. За дорогой.
Завадский посмотрел в окно, увидел пустынную Подлесную улицу и фрагмент надземного трубопровода, за которым начинался самый большой лесопарк в черте города.
– Ну да.
– Все входы и выходы?
– Что?
– Странное у него расположение.
– В каком смысле?
– Лес в городе.
– Это из-за АЭС.
Мужчина
Завадскому вдруг показалось, что все эти странные реплики – не симптом логореи. Он присмотрелся к мужчине и увидел у него на груди обугленную по краям пресс-карту, на которой было напечатано: АН «Вечерний Екатеринбург», корреспондент… Фамилии он не разглядел, но имя начиналось на букву «А» - Алексей или Александр, что-то в этом роде.
Причем тут Екатеринбург, подумал Завадский, и больше для самоуспокоения, чем для подтверждения догадки спросил:
– Вы освещаете дело черных риэлторов?
Мужчина покачал головой.
– Я здесь только ради вас.
Завадский ощутил, как учащается пульс и выдавил фальшивую усмешку.
– То есть освещаете… мое дело?
– Не освещаю. Указываю направление.
– Направление?
Мужчина снова нацелил нож в окно.
Завадский внимательно присмотрелся и не обнаружил никаких характерных признаков. За исключением складного ножа в руке и странного взгляда, выглядел мужик приличным и совершенно адекватным. Хотя, много ли Завадский видел на своем веку психопатов, чтобы разбираться в их характерных признаках?
– Извините… – Завадский направился к выходу.
– Отливать передумали?
Завадский скривил лицо, вернулся, закрылся в кабинке, расстегнул ширинку, достал член и попытался расслабиться. Ничего не вышло. Тишина за спиной не позволяла ему выдавить ни капли. Ему казалось, что мужик тоже прислушивается. Пошел он к черту, разозлился Завадский и закрыл глаза. Прерывистая слабая струя, наконец, зажурчала, отдавая микроскопические порции облегчения.
– Вы выдвигали свою кандидатуру на муниципальные выборы депутатов Горнозаводского округа. – Раздалось за дверью кабинки.
– А это тут причем?
– Зачем?
Завадский открыл глаза, застегнул ширинку и спустил воду.
– Хотел сделать что-то полезное.
– Я серьезно.
Завадский вышел из кабинки. Мужчина стоял в проеме, отделявшем зону туалетов от умывальников, теперь уже полностью перегораживая проход.
– Это… это просто шутка.
– Шутка?
Завадский молчал, чувствуя себя школьником, которого припёрли к стенке, разоблачив в чем-то постыдном. Депутат Завадский – смешно, ничего не скажешь. Что же на него нашло тогда? Нет, понятное дело, он ни на что ни рассчитывал. Все закончилось ожидаемо – едва скрываемыми усмешками коллег и оправданиями в виде алкогольных пари. И все же… Сам себя он убеждал, что дело в той соблазнительной аспирантке, с которой он занимался сексом на преподавательском столе в своих фантазиях.
– Чего вы хотели?
– Ничего не хотел, простите,
– Не терпится добраться до дна?
– Что?
– Куда здесь можно торопиться? – мужчина развел руки и скрестил их на груди.
– О чем вы вообще говорите? Кто вы?
– Можете считать меня своим последним шансом.
– Ясно.
– Не в том смысле, о котором вы подумали, встретив психопата с ножом в туалете.
Завадский нахмурился.
– Если вы на что-то намекаете, то у меня нет проблем.
– Тогда скажите, что вы тут делаете.
– А вам что за дело? От ошибки никто не застрахован!
Мужчина покачал головой.
– Ошибка – это случайное отклонение от правильных действий. А вы очень долго и упорно стремились оказаться в заднице.
– Что, простите?
– На самом деле это ведь не сложнее трюка с огненным кораблем.
Мужчина двинулся ему навстречу. Завадский отступил.
– Напомните еще раз, что вам от меня нужно?
– А разве я говорил, что мне от вас что-то нужно?
– Вы в курсе моего дела?
– Иначе бы меня здесь не было.
– Послушайте, я в самом деле в сложной ситуации.
– Не вижу, что вы это понимаете.
– Понимаю? Что… что я, по-вашему, должен понимать?
– Вспомните, что вы обычно говорите студенту, который спрашивает почему его ответ не тянет на пятерку и представьте, что этот студент вы.
– Вы хотите мне что-то сказать?
– Слова бесполезны, если люди не хотят их слышать.
– Я не понимаю…
– Вопрос-то на самом деле простой: один неудачник выбрал достаточно распространенный среди неудачников способ решения всех проблем – сознательно завалить себя неудачами, в надежде что какая-нибудь из них его наконец похоронит.
– Нет. – Запротестовал Завадский. – Я… я не согласен. Я плыву по течению, может, да, но…
Мужчина улыбнулся.
– Когда же вы начнете думать, Завадский?
– Черт возьми, это же…
– Думать!
Завадский посмотрел в пол. Он хорошо помнил, что говорил студентам, которые спрашивали почему получили тройку за правильный ответ и попытался сделать то, чего ждал от них – то есть попытался задуматься всерьез, не искажая мыслительный процесс инфантилизмом, желаниями и страхами. Разглядывая трещину на плитке, он вынужден был признать, что, учитывая собственное состояние, имел достаточно высокие шансы угодить в ловушку избегания. Без знания деталей это тянуло на четверку.
– То есть… то есть вы хотите сказать, что… что все возможно не то, чем кажется?
– Боже мой, да вы и заикаетесь прямо как студент.
– Но зачем… – Начал было Завадский и тут же догадался. – Проверка?
– Тройка с минусом вам, профессор. – Спокойно сказал мужчина, складывая нож и убирая его в нагрудный карман. – На левой створке сломан замок. Если приподнять и потянуть на себя, получится открыть окно.
– Подождите… Все настолько серьезно? – Завадский сделал акцент на слове «настолько».