Спасители града Петрова
Шрифт:
При словах «оставить Дрисский лагерь», Фуль, которому переводили всё, что говорилось на военном совете, слегка приподнялся с места. В его глазах Барклай увидел не то удивление, не то ужас. Фуль хотел что-то возразить, но Барклай ему это не позволил и продолжил:
– Наша ближайшая цель – соединение с армией Багратиона. Поэтому вынужден ещё раз заявить: лагерь нужно оставить и как можно скорее! – закончил Барклай, снова глянув на сидевшего невдалеке Александра. Тот был бледен и молчал.
Выступившие после командиры корпусов поддержали Барклая. Фуль
– Пусть будет по-вашему, – молвил он и удалился.
В просторном летнем павильоне, установленном в Дрисском лагере специально для Александра I, теперь после отъезда императора расположился военный министр – он же командующий 1-й Западной армией Барклай-де-Толли. Начатый с утра приём командующих корпусов и дивизий затянулся до позднего вечера. Последним был генерал Витгенштейн.
Склонившись над столом, на котором была просторно раскинута карта северо-западной части России, Барклай пояснял генералу обстановку, связанную с отходом 1-й Западной армии и ближайшие, стоящие перед корпусом задачи:
– 30 июня передовые войска Наполеона из 2-го корпуса Удино подошли к стенам Динабургской крепости, что на Западной Двине, и окружили её. Крепость, как известно, имеет мощные бастионы и артиллерию. 2 июля французы атаковали крепость, но были отбиты гренадёрскими батальонами под командованием генерал-майора Гамена. Спрашивается, зачем Наполеону нужна Динабургская крепость?
– Наверное, затем, что она стоит на дороге, ведущей на Петербург, – ответил Витгенштейн и встретился взглядом с Барклаем; тот утвердительно кивнул.
– Несомненно. Узнав, что французы пойдут на Петербург, я принял решение отступать на Витебск и отвлекать от столицы основные силы армии Наполеона. Далее: моя 1-я армия, как было сказано в докладе государю, пойдёт в сторону Смоленска на соединение с армией Багратиона. Поэтому приказываю вашему 1-му пехотному корпусу остаться на правом берегу Западной Двины между Дриссой и Полоцком и защищать дорогу на Петербург. В вашем распоряжении всего две пехотные дивизии: 5-я и 14-я и три полка кавалерии. Вам противостоят два корпуса: Удино и Макдональда. В корпусе Удино 28 тысяч, у Макдональда 30-тысячное войско. Итак, задача ясна?
Витгенштейн задумался, потом негромко произнёс:
– Получается, мой корпус в количестве 20 тысяч штыков и сабель будет противостоять французам, почти втрое превосходящим нас по численности… Скверно…
– Можете рассчитывать на пополнение из губернских ополченцев.
– Всё равно скверно. При всём моём уважении к ополченцам они далеки от тех воинов, на которых можно положиться.
Барклай-де-Толли прошёлся взад-вперёд по просторному холлу павильона; остановился и смерил взглядом стоявшего в задумчивости Витгенштейна:
– Милейший Пётр Христианович, прощаясь со мной, государь сказал: «Вверяю
Несколько секунд обдумав, Витгенштейн решился и спросил:
– Выступая перед государем, вы сказали, что мой корпус будет прикрывать отход 1-й армии. Но ни словом не обмолвились о защите дороги на Петербург. Это неслучайно?
Чуть заметная усмешка на лице военного министра тотчас сменилась твёрдым взглядом:
– Ни в коей мере! О вашей миссии по защите дороги на столицу знают только я и Ермолов. И слава богу… Наполеон, конечно, догадывается, но не ведает, какими силами. Да и вокруг государя много разного рода чиновников. Кто знает, не окажется ли доклад одного из них о наших замыслах на столе у Даву, а то и у самого Бонапарта.
– Вы хотите сказать, что Даву не только полководец, но и…
– Нет-нет, милейший Пётр Христианович. Даву в первую очередь полководец, но до недавнего времени курировал французскую разведку в России. А возглавлял её некто Биньон, который по сравнению со своими предшественниками работал неплохо. Ещё в декабре прошлого года Биньон получил инструкцию, на основании которой его разведывательной службе – назовём её бюро – поставлены задачи отслеживания перемещения наших войск, допрос дезертиров, пленных, перлюстрация и перевод захваченных бумаг.
– …простите, перлюстрация это…
– …тайное вскрытие пакетов, писем и им подобных. Умеющих это делать единицы. Постараюсь, чтобы и в вашем штабе был такой человек, назовём его… назовём его офицер для особых поручений, – пояснил Барклай и продолжил: – Ближайшие помощники Биньона – это четыре офицера, хорошо знающие языки и следящие каждый за своими агентами в России, Прибалтике, Малой и Белой Руси. Даву курировал также и разведку герцогства Варшавского, которая действует в интересах французов.
Закончив, Барклай внимательно посмотрел на Витгенштейна, словно оценивал, насколько сказанное им произвело впечатление на генерала, и подытожил:
– Согласитесь, я правильно поступил, что на совете не упомянул о защите вашим корпусом дороги на Санкт-Петербург?
Витгенштейн в знак согласия утвердительно кивнул и вдруг словно спохватился:
– Но позвольте, ваше сиятельство, у вас весьма обширные сведения относительно наших противников. Это говорит о том, что и у России…
– …правильно, и у России тоже есть военная разведка. Кстати, – Барклай кивнул в сторону входной двери, – а вот и её начальник.
Стоявший в дверях человек дружелюбно смотрел на Петра Христиановича. В его внешности не было ничего особенного: среднего роста, полноватый, круглолицый, с заметными залысинами на фоне тёмных волос. Впрочем, нет – было: рука как-то неестественно подпирала левый бок; возможно, последствия ранения.
– Мой старший адъютант полковник Закревский Арсений Андреевич. Он же начальник Особенной канцелярии, точнее – руководитель военной разведки, – представил его Барклай. – Прошу любить и жаловать.