Спасти огонь
Шрифт:
Ответ не заставил себя ждать. Комиссию министерства выпроводили обратно те же головорезы дона Хулио. Им гарантировали безопасность, и гарантии выполнялись. Другое дело — заложники. С ними можно поступать по произволению. Как только люди из министерства переступили порог тюрьмы, во двор вывели толстяка Кармону и еще четверых надзирателей. Руки и глаза у них были завязаны. Конвоировали их двадцать бугаев с автоматами. «Морские котики» «Тех самых», элитное подразделение Текилы.
Всех пятерых поставили на колени посреди двора. Снаружи телевидение снимало это шоу. Сокамерник позвал Хосе Куаутемока, наблюдавшего издалека: «Пошли, кореш.
Операторы навели камеры на униженных надзирателей. Журналист вещал: «За несколько часов комиссия переговорщиков так и не пришла к соглашению с заключенными, восставшими в нескольких тюрьмах страны. Министерство внутренних дел считает, что требования заключенных невозможно выполнить. Назначена новая дата для возобновления переговоров. В эту самую минуту директора тюрьмы Кармону поставили на колени в центральном дворе вместе с четырьмя из его людей…» Тут речь оборвал выстрел, и один из надзирателей повалился как подкошенный: дон Хулио выпустил пулю ему в голову. Потекла кровь — для телеканалов просто конфетка. Капо послал первый знак: «Мы не шутим».
Хосе Куаутемок ясно видел, как Текила приставил девятимиллиметровый люгер к затылку стоящего на коленях надзирателя и спустил курок. Тот молниеносно рухнул. Хосе Куаутемок подумал о Кармоне. Всего пару часов назад он сидел и зубоскалил с нарко. Видимо, он этого не знал, но дон Хулио решил накормить его по-королевски в качестве последней подачки перед смертью. Методично, не задерживаясь, капо застрелил следующих трех надзирателей. Зная, что все это покажут по телевизору и распространят в интернете, он слегка помедлил перед тем, как застрелить толстяка, который к тому времени уже всхлипывал и молил о пощаде.
Полиция еще пуще насторожилась. Четыре выстрела не оставили копов равнодушными, тем более что после каждого в башке у очередного надзирателя образовывалась дыра, как в свинье-копилке. Пятый выстрел прозвучал сорок пять секунд спустя. Камеры, отснявшие первые четыре «пум-пум-пум-пум», замерли в ожидании, гадая, отправят ли пятого, директора тюрьмы, на встречу с вечностью. Отправили.
Кармона с шумом повалился, словно подпиленная гигантская сосна. В самый момент выстрела он издал звучный рык, отдавшийся эхом по всему двору. Хосе Куаутемок жалел его. Он был, конечно, жулье, но человек хороший. Слово свое держал, а за такое в тюрьме крепко уважают. Он даже подумал, а не ринуться ли ему останавливать казнь, но его самого точно казнили бы за десять метров от Кармоны.
Как только объемная туша ударилась о землю, Текила и его приспешники развернулись и неспешно направились к баррикадам. Федералы, страдающие острым воспалением пальца у курка и диким желанием изрешетить их свинцом, ожидали указаний свыше. Такие указания не могли исходить ни от их непосредственных начальников, ни от начальников их начальников, ни от директоров, ни от замминистра. Их могли дать только два человека: министр внутренних дел или Сам. Убийство Текилы вполне могло привести к коллапсу всей страны.
Через две минуты после убийства Кармоны федералы вырубили в тюрьме свет. Стемнеть еще не успело, стояли сумерки, и полумрак придал творящемуся еще более хаотический оттенок. Турбо-Хеллоуин. Тени, шарахающиеся туда-сюда. Больше костров для освещения территории.
Дело запахло керосином, когда министр внутренних дел прямиком с Олимпа позвонил командующему федеральной полицией: «Валите вшивых. Ни одного не щадите», — приказал он, взбесившись из-за убийства Кармоны в красках, в прямом эфире. Предельно понятная задача: убивать всех и каждого. Федералы бросились на штурм, вопя, словно апачи из спагетти-вестерна, хотя настоящие апачи находились по другую сторону баррикад.
Их встретили шквалом огня. «По ногам стреляйте, там у них бронежилета нет», — учил один из амбалов Текилы. Ну и стали стрелять по ногам. Множество федералов попадали, как подстреленные дрозды. Передние ряды не могли остановиться, потому что задние напирали. Им пришлось перепрыгивать через тех, кто корчился на земле и стонал: «В меня попали, в меня попали».
Едва заняв позиции, федералы начали стрелять из баррет-тов пятидесятого калибра. Ебучие пули пробивали металлические столы, как хлеб, размоченный в молоке. У раненых в районе грудины образовывалась кровавая дыра размером с кулак.
Кто бы мог подумать, что федералы припрут такие мощные пушки. Прям виагра в мире оружия.
Вертолеты под летели низко, врубили прожекторы и давай поливать огнем. Не скроешься. Фиг знает, как эти гребаные пилоты умудрялись целиться, но косило всю поверхность тюрьмы по диагонали. Дон Хулио дал приказ обстреливать вертолеты из базук. «Бомби пидоров!» — взревел он. Снаряды отправились прямо в пузо одному вертолету. Вывалив кишки, вертолет пару раз перекувыркнулся в воздухе и рухнул, точнехонько на невезучих федералов. При этом лопасти его по-прежнему вращались. Отсюда ампутация ног и туловищ. Нехилое вышло смертоубийство среди копов.
Остальные вертолеты ушли вверх. Незачем оставаться на мушке, чтобы тебе подстрелили брюхо. Сверху они продолжали вести огонь, хоть и не такой прицельный. Снизу били базуками. Авось и приклеится к кому-нибудь жвачечка. Снаряды не переставая взлетали в попытках взорвать летающую машину. Молнии перерезали небо, а шмели увертывались от них. Игра в кошки-мышки на земле ангелов.
Перестрелка теперь велась в ритме африканских барабанов. Костры постепенно погасли, стало совсем темно. Полиция перекрыла электричество и на соседних улицах. Даже тоненький месяц не освещал округу. Единственные сполохи света шли от гребаных вертолетов, порхавших над корпусами камер.
С обеих сторон жертв становилось все больше. Во тьме звучали стоны множеств и множеств. Хосе Куаутемок засел за покрышками, которые зэки поснимали с машин надзирателей. Они сложили их колоннами и связали, чтобы устроить баррикаду. Хосе Куаутемок раздобыл автомат и выпускал очереди по теням, метавшимся метрах в двухстах. Потешил указательный палец, пока боеприпасы не кончились. Не больше пяти минут стрелял.
Копы заметили его по отсверкивающему автомату. Как только он остановился, прописали тройную дозу свинцепрофена. И все — трассирующими пулями, чтобы остальным было видно, где засел заяц барабанщик. Хосе Куаутемок, как мог, вжался в пол. Выстрелы в клочья порвали покрышки, за которыми он прятался. Думал, не выберется. Даже попытался вспомнить, какой нынче день. Хосе Куаутемок Уистлик, родился такого-то числа такого-то месяца такого-то года, умер. умер. RIP. Си ю лэйтер аллигэйтор. Приятно было с вами прокатиться на этой планете. Зэтс ол, фолке.