Спасти Осень
Шрифт:
— Посмотрим, — отозвалась я, хотя всё для себя уже решила.
Ракх не заслуживал быть лишь другом и спасителем. Нет, он будет представлен, как мой избранник, возлюбленный, самый лучший мужчина. И пусть только попробуют косо посмотреть на него!
— Роза, ты что? — фыркнул Аник.
— А?
— Ничего себе, лицо сделала! С таким только против короля мятеж затевать.
Я рассмеялась.
— У всех, бывает, чувства бурлят. А ты бы не волновался о встрече с близкими, которых много лет считал погибшими?
— Наверное,
— Кто сказал, что я их простила?
— По глазам вижу. Ты не злопамятна, в отличие от меня, — добавил он мрачно.
Я пожала плечами.
— Думаешь, я не умею сердиться?
— Злиться ты умеешь, я это на своей шкуре ощутил. Но вот люто ненавидеть — едва ли.
— Этому можно научиться, — проворчала я.
— Мальва, — прервал наш неприятный разговор Ракх. — И Закатная река.
Я подъехала к мужчине, и глазам предстал мирный, тихий пейзаж: светлая набережная с высокими худыми фонарями, яркие клёны и пожелтевшими пихты на широкой аллее, а ещё множество лекарственных растений и самых разных роз. Собственно, и меня назвали в честь этого цветка, а Анной звали бабушку.
— Поехали, найдём гостиный двор, — сказал маг. — Передохнём, поедим. Ты с мыслями соберёшься. Потом уже будем искать твою семью.
Я кивнула. В горле было сухо, сердце больно билось о грудную клетку. А вдруг я встречу брата на улице? А если где-то неподалёку гуляют мама с папой?..
Нам повезло — сразу за мостом была таверна, и мы, оставив лошадей у столбов, вошли внутрь.
— Доброго дня славным путешественникам! — тотчас улыбнулся нам хозяин. — Позвольте предложить вам тёплую пищу и кров.
— Добро этому дому, — на осенний лад отозвался Ракх. — Спасибо, мы бы не отказались от еды и комнат.
— Присаживайтесь, — сказал мужчина и показал на круглый стол, застеленный расшитой синей скатертью. — Могу предложить вам похлёбку с королевскими грибами, белым картофелем и сметаной, творожно-черничную запеканку, рыбу в сливочно-чесночном соусе и свежий ягодный морс.
Я прямо услышала, как у Аника заурчал живот, и Ракх, как старший, ответил:
— Благодарю вас, мы будем всё. — Вытащил и протянул мужчине крупную монету. — Если вам не трудно, пожалуйста, принесите ещё обычного сырого мяса для моей птицы, и что-нибудь для лисицы.
— Конечно, господин. Я могу быть вам ещё чем-то полезен?
— Да, пожалуйста, — встрепенулась я. — Вы не подскажите, живут ли в городе Рихдим? Дело в том, что я их дочь… — покраснела и закончила: — Так уж вышло, что мы потеряли друг друга во время эпидемии шмахи много лет назад…
— Старшая Рихдим? — удивился мужчина. Присмотрелся ко мне и широко улыбнулся. — Ну конечно! А я-то думал, почему мне так знакомо ваше лицо! Да, они живут в поместье неподалёку от города, и я могу послать кого-то из работников с радостной вестью о вашем появлении.
Он
Однако, когда первый голод прошёл, мне стало не до вкусностей. Я вытерла руки, убедилась, что Кутерьму не обделили, и вышла на воздух, чувствуя, как Ракх проводил меня взглядом.
Совсем скоро я пойму, умею ли ненавидеть. Сколько придётся ждать? Не хотелось удручать ребят своим напряжённым видом, и одновременно хотелось спрятаться в объятьях Ракха. Только он мог защитить меня от боли, подсказать верные чувства. Полагаться на мужчину — так меня всегда учили, но пример отца получился не слишком обнадёживающим… И вдруг вдалеке показалась женщина, которую я просто не могла не узнать. Шла она так, словно никуда не торопилась — наверняка оказалась здесь случайно, разминувшись с работником, который отправился в поместье.
Мама. Постаревшая, но всё равно красивая. На ней было серое платье и плотная бархатная накидка, волосы удерживал серебряный обруч. У меня пересохло в горле, колени подогнулись бы, не держись я за колонну. Я шагнула с крыльца, боясь моргнуть или произнести хоть слово, и мама, ощутив взгляд, посмотрела прямо на меня.
Кругом снова воцарилась тьма, но Ракха не было рядом, чтобы спасти меня. Бывают в жизни мгновения, когда человек остаётся один на один со страхом.
— Рози… — бледнея, выговорила мама. — Боги леса… неужели это ты?
Голос её дрогнул, лицо исказило страдание.
— Мама, — трудно произнесла я. — Привет!
Если бы она обняла меня в этот миг, хотя бы взяла за руку… Но мы были как два призрака — каждая в своём мире и времени. Мама подошла ближе, вглядываясь в моё лицо.
— Розана.
— Я. Вернулась. Просто хотела увидеть тебя… всех вас. Сомневалась, что так правильно, но всё-таки решилась.
Почему она не хотела коснуться меня? Я ведь не кричала, не ругалась, ни в чём её не обвиняла! Мы мучительно долго молчали, глядя друг другу в глаза.
— Мам, почему ты боишься подойти ко мне? — не выдержала я. — Раз я здесь, значит, готова забыть прошлое… то есть постараться, если вы мне поможете.
— Но мы уже забыли его, Рози, — отозвалась она горестно. — Забыли тебя. Я думала, ты никогда не вернёшься.
— То есть ты не хотела моего возвращения?
Мама нахмурилась и отвела взгляд.
— Ты жива и здорова, и это главное. Мои желания не имели значения, решение принимал отец. А он был проницателен, понял, что с твоим мягким нравом, но сильным сердцем, ты справишься с любыми трудностями.