Спасти президента
Шрифт:
Печерский с ожесточением махнул рукой. Браслет расстегнулся, и его часы улетели в проход между рядами. Где, хрустнув, моментально погибли под колесом тяжело нагруженной тележки стюардессы.
— Все одно к одному... — простонал бедняга оператор. Он даже не стал нагибаться за трупом своих часов. — Жизнь как зебра, и я вступил в черную полосу, Жора... Зеркало свое я разбил, новенький «Бетакам» у меня сломался, сюжет я запорол, из московской бригады меня убрали. Жена и та выгнала пинком под зад... Спасибо, хоть билет мне Андрюха взял не на тринадцатое место...
Я почувствовал неприятную
— Павел, — осторожно сказал я. — Не хочу вас пугать, но сейчас вы сидите на тринадцатом месте. По крайней мере, мое — четырнадцатое.
На физиономии свежеиспеченного собкора в Антарктиде возникла гримаса отчаяния. Бедняга извернулся и начал заглядывать за спинку своего кресла, пытаясь увидеть номер. С противным треском спинка надломилась.
— Точно, тринадцатое... — убито прошептал Печерский.
В тот же миг наш «боинг» резко дернуло. И еще раз. Еще. Еще. Я посмотрел в иллюминатор — но не увидел неба! Что-то белое и плотное, как резина, облепило самолет снаружи. Ровное гудение турбин сменилось истерическим воем. Тележка стюардессы с жутким дребезжаньем покатилась под горку. Освещение в салоне предсмертно замигало.
— Леди энд джентльменз... — сквозь вой турбин еле пробился радиоголос. — Ит уоз э флайн элефант... Кэптэн авиалайнера... просит сохранять...
Но мы уже падали, с каждой секундой забирая все круче вниз. Мои желудок и сердце слиплись в один стонущий комок.
«Во имя отца и сына... — Сжав голову руками, я лихорадочно пытался вспомнить какую-нибудь божественную бодягу. — Ныне отпущаеши раба твоего... Отче наш, кто-то еси на небеси...» Кто же у них там, к чертям, на небеси?
Вместо «Отче наш» мой безмозглый чердак исправно выдавал мне цитаты из крепко заученного партминимума. «Призрак бродит по Европе... Жить в обществе и быть свободным от общества... Шаг вперед, два шага назад... Пролетарская революция и ренегат Каутский...»
Какой же ты остолоп, товарищ Сыроежкин! — еще успел подумать я. — Ну на хрен ты инвестировал бабки в эту партию?! Ведь предлагали же твоему казино быть спонсором Московской Патриархии! Грехов бы не искупил, так хоть знал бы на память весь ассортимент молитв...
59. МАКС ЛАПТЕВ
Секундная стрелка на моих «командирских» часах перепрыгнула число «12», пробежала несколько делений и совпала с минутной. Тотчас из-за угла донесся приглушенный автомобильный сигнал. Гудок означал, что «лендровер» с британским флажком остановился у главного въезда на территорию клиники.
Еще три минуты — и я начинаю...
План совместных действий мы разработали по пути сюда. Узнав, что предстоит операция по освобождению из настоящей психушки настоящего узника совести, лорд Максвелл подтвердил свою живейшую готовность участвовать. В любом качестве. Если необходимо, лорд даже соглашался таранить главные ворота, жертвуя казенным автомобилем.
«Не надо этих жертв, — остановил его я. — Вам достаточно приблизиться к воротам и подольше сигналить,
Я опять глянул на свой «командирский» циферблат. Еще минута. Сейчас сэр Максвелл уже начал оглашать отвлекающий меморандум.
Честный британец не догадывался о подлинной причине штурма. Мою сказочку про бедную жертву карательной психиатрии он проглотил поразительно легко. Увы. Как это частенько бывает, наивностью идеалиста грубо и цинично воспользовались секретные службы в лице капитана Лаптева. Эксплуатировать лорда втемную было с моей стороны форменным свинством, но вываливать на него наши дворцовые тайны я поостерегся. В конце концов, архивный юноша Ваня Воробьев тоже пока не знал, на какого именно супостата мы начали охотиться. Так гораздо удобнее. Витамин неведенья чрезвычайно полезен для здоровья дилетантов. А прибегать теперь к услугам профи, вроде Филикова, мне почему-то совершенно не хотелось...
Все. Пора. Прижимаясь к стене, я сделал Ване знак рукой.
Юноша Воробьев в белом медицинском халате возник перед дверью служебного входа и застучал кулаком по железу. Телекамера со скрипом развернула к нему объектив.
— Ванька, ты? — донесся удивленный голос из динамика переговорного устройства. — Ты ж еще зимой к инвалидам свалил...
— Открывай, открывай, я вернулся! — поторопил Воробьев. — Эрик снова взял меня в штат, на свободную вакансию.
— Чего-то я не видел приказа, — забурчал динамик.
— Был вчера приказ, — очень натурально соврал архивный юноша.
— Если вчера, то, может, и правда был, — в раздумье произнес динамик. — Меня одна сволочь на полдня вырубила... Эх, жалко, наши ребята все к воротам умотали, даже спросить не у кого... Ну ладно, открываю.
Железная створка стала отодвигаться. Я быстро освободил от маскировочных тряпок Валерии презент и, взяв его наизготовку, первым шагнул в дверь. Воробьев следом за мной.
— На пол! — злодейским шепотом скомандовал я. — Живо!
Увесистая крупнокалиберная штанга оттягивала мне все руки.
При каждом моем движении патронная лента так и норовила стегнуть по коленкам грузным металлическим хвостом. А захоти я сейчас нажать на спуск, сила отдачи вынесла бы меня, пожалуй, обратно на улицу... И все-таки у пулемета, думал я, есть одно преимущество перед другими видами стрелкового оружия: чисто психологическое. Любой человек с воображением мигом представит размеры дырки, какую в нем может сделать пуля крупного калибра.