Спасти президента
Шрифт:
Должно быть, тружеников пера и телекамеры очень забавлял эфэсбэшник, который обшаривал их ряды маниакально-беспокойным взглядом. Если бы они знали про два килограмма пластита, их веселости бы здорово поубавилось.
... Муромцев, Ковалик, Филимонов, Ганкин...
Никто не может предсказать поведение «Мстителя», как только он поймет, что сегодня Президента вообще здесь не будет. Потому-то я обязан задержать его раньше, чем он поймет...
... Ухтомский, Коровин, Климович, Венедиктов, Долин, Мурзандеев... как, неужто еще один Мурзандеев? А, нет, это я
Я вынырнул из репортерской тусовки и, работая локтями, врезался в самую сердцевину кружка официальных наблюдателей.
— Поосторожней! Куда прешь? — недовольно сказали мне с двух сторон.
Если верить пластиковому пропуску, первый говоривший был наблюдателем от партии Товарища Зубатова товарищем Лапузиным. Пожилым, низеньким и лысым. Отпадает.
Второй из говоривших носил фамилию Вольников и представлял здесь движение Генерала. Вольников был высок, но тоже сильно в годах. Снова не мой кадр.
— Куда надо, туда и пру, — мрачно сказал я. Любые извинения в такой ситуации вызвали бы нездоровый интерес ко мне. — Здесь режимный объект, товарищи. Не забывайтесь. Враг не дремлет.
Услышав знакомые с детства слова, старцы-наблюдатели мигом подобрели и дали мне дорогу. Я полез разглядывать пластиковые прямоугольнички на тех, кто больше соответствовал приметам.
Гульченко, Соколянский, Свободин, Клейман...
Я еще продвинулся вперед, опять кого-то толкнул и опять не извинился.
... Бартошевич, Тулинцев, Бирюков, Оренов...
Чем глубже я залезал в толпу, тем чаще мне попадалось высокие стриженые люди — прямые кандидаты в «Мстители». Короткая стрижка сейчас, к сожалению, в моде.
... Пожаров, Храпунков, Арзуманян, Письменный, Романов, Левитин...
Нет, это абсолютно бестолковое занятие, сказал я себе и начал выбираться из толпы обратно. В одиночку, тут ничего не сделать. Нужно задействовать всю охрану, устроить здесь тихую тотальную проверку. Признайся же, Макс: ты и полез изучать фамилии на пропусках, чтобы отсрочить неизбежное — серьезный разговор с Филиковым. Но дальше тянуть нельзя. Безопасность людей важнее твоих личных обид...
Майор Александр Вячеславович стоял на ступеньках школы и отдавал подчиненным распоряжения. Мой сбивчивый рассказ сперва заставил его посуроветь, но вскоре лицо его разгладилось. Под конец на губах Филикова заиграла хитренькая улыбка.
— То есть, — подытожил он, — я обязан сейчас навести здесь повальный шмон на основании твоих оч-чень смутных подозрений...
— У него взрывчатка, — напомнил я.
— Конечно-конечно! — закивал Филиков. — У него полно взрывчатки. Он психопат, наркоман, инвалид кавказской войны и мечтает взорвать Президента с целью личной мести... — Его насмешливый тон не оставлял мне никаких надежд. — Неплохо придумано, Макс. Если бы я тебя не знал, наверняка бы купился. И вместо торжественной встречи Президента устроил бы тут шухер на весь микрорайон. А ведь наш старик не любит шухера и не любит тех, кто его наводит... Что ж, ты бы меня красиво умыл, Макс. Но извини: реванша у тебя сегодня
— Да не... — начал было я, однако запнулся. Фразу «Да не будет здесь никакого Президента!», повисшую у меня на кончике языка, я так и не произнес. Нулевая форма, черт! Я же давал Болеку подписку.
— Что значит твое «дане», Макс? — снисходительно улыбаясь, переспросил Филиков. Разгадав мой хитрый план, майор был счастлив.
— Ничего, — со вздохом ответил я. — Ладно, Филиков, пускай ты не веришь мне... Но хоть кто-нибудь тебя может разубедить?
— Даже двое. — Майор дважды ткнул пальцем в небо. — Генерал Голубев и Господь Бог. Если кто-то из них отдаст приказ, я наведу любой шмон где угодно. А пока — уж прости!
Довольный Филиков отвернулся к своим подчиненным-пиджакам. Я быстро поднялся на ступеньку вверх и вошел в школьный вестибюль. Сам того не желая, майор натолкнул меня на простую мысль. Хочешь приказа, Борода? Будет тебе приказ! Сейчас вот найду телефон...
После странной истории с автоматчиками я не хотел звонить генералу Голубеву, а налаживать прямую телефонную связь с Богом не научились даже спецы из ФАПСИ. Однако примерно на середине между Голубевым и Богом была еще одна инстанция. Ее-то номер у меня имелся.
Взяв чересчур резвый темп, я проскочил лишние полсотни метров по пустынному школьному коридору, и только когда уперся в дверь с буквой «М», сообразил повернуть обратно к вахте.
Телефон я заметил на низеньком столике, под вывешенным расписанием звонков. У аппарата за столиком нес дежурство старлей Егоршин, с которым мы вместе неоднократно брали штурмом Лубянский лифт. Закованный в броню черного костюма, Егоршин тоскливо потел.
— Здравия желаю, капитан, — пробурчал старлей и в своей обычной манере добавил: — Дурдом!.. На второй этаж, где голосуют, нагнали контингента со всего Управления. Дурдом! А мне здесь одному охранять и телефон, и лестницу наверх...
— Крепитесь, Егоршин. — Я пододвинул к себе свободный стул, нашел в блокноте номер, набрал его. — Это Администрация Президента? Я — капитан ФСБ Лаптев. Соедините меня с Болеславом Яновичем.
Услышав мои последние слова, старлей тихо снялся с места и почтительно отступил к дверям, дабы не мешать переговорам на государственном уровне. Однако никаких переговоров у меня не вышло.
— Болеслава Яновича нет, — откликнулся женский голос. — Он в Центризбиркоме. Что ему передать?
— Спасибо, ничего не надо. — Я досадливо бросил трубку и глазами поискал старлея, чтобы возвратить его на пост.
Егоршин тем временем успел обрести нового собеседника — высокого стриженого парня с забинтованной ладонью. Вот вам еще один кандидат в «Мстители», подумал я. Какой уж там по счету?
Кандидат по фамилии Леонтьев переминался с ноги на ногу: наверно, выяснял расположение здешнего сортира. Ну точно!
— ... Вон там, в конце коридора. — Старлей показал рукой.
Бурча себе под нос, парень прошел мимо меня. На всякий случай я прислушался к его тихому заунывному бормотанью. Чисто инстинктивно.