Спасти «Скифа»
Шрифт:
– Думаешь, с этим пропуском пропустят в Харьков? А если этого офицера уже ищут?
– Во-первых, он никак не приписан к Харькову, его часть в другом месте. Не важно сейчас, где, документы целые, проверим…. Это Пашка сам выяснил и мне рассказал, пока мы с ним кисли в холодной.
– Немца могут искать по месту службы, куда он не доехал, – заметил Виноградов.
– Могут, – согласился Сотник. – Только судя по тому, что началось вчера, исчезновение вполне могут списать на случайную гибель от бомбы, снаряда или партизанской мины. Во-вторых, в прифронтовой зоне кто только не ездит. В третьих, раз выходим через несколько часов, другого варианта
Генерал хлопнул ладонью по столу.
– А вот это, Сотник, тебя остановить не должно. Передать сведения, которые имеют важнейшее значение для судьбы фронта – главная задача вашей группы. Твоя, капитан, основная задача. И если представится такая возможность, на радиосвязь группа должна выйти и добытую информацию передать. Даже если вас засекут через пять минут и радисту придется продолжать сеанс, пока остальные будут отстреливаться до последнего патрона. Все ясно?
– Так точно, – Михаил снова хмуро усмехнулся. – Значит, сам погибай, а сведения передай?
– Именно. Так больше шансов, чем вас убьют при выходе из Харькова либо на обратном пути, либо – при переходе фронта, как часто случается. После того как сведения Скифа будут переданы, вернуться, капитан, желательно. Но, как ты сам уже понял, этого может и не получиться.
– Вот так у нас все… Такой вопрос: Скифа, получается, тоже списывают? – ответа, как и следовало ожидать, не было, но Сотнику для подтверждения его слов большего и не требовалось. – А вообще его ведь уже списали. И мы туда не за ним идем, а за списками, которые держит в голове господин немецкий офицер.
– У Скифа был свой приказ. Он его выполнил… как смог. Теперь вы должны выполнить свой приказ… как сможете. Но выполнить его нужно, капитан, – начальник фронтовой разведки снова хлопнул кулаком по столу, давая понять, что на эту тему говорить больше не желает. – К тому же есть еще ряд нюансов, связанных с заданием, которые я должен довести до тебя, а ты – до своей группы. Но – уже когда будете на той стороне, раньше просто, боюсь, не будет времени.
– Ух ты! – снова не сдержался Сотник. – Получается, то, что всех, кто ввяжется в эту историю, уже помножили на ноль, – еще не все нюансы?
– Не выпендривайся, капитан… Мы все устали, – вопрос Виноградов откровенно игнорировал, хотя постановка его генералу заметно не нравилась, с такими настроениями на задание не уходят. – То, что буду говорить, в мозги себе вбей крепко, без этих подсказок вам Скифа не отыскать. Да, кто с тобой пойдет хоть кроме Гайдука? Ты ж решил уже, правильно, Миша?
8
На аэродром, встречать важную персону, откомандированную Берлином, гауптштурмфюрер Гюнтер Хойке, как и полагалось, прикатил лично.
Приветствие выкрикнул слишком уж громко, и Кнут Брюгген уже в следующий момент заметил: здесь вообще все слишком. Включая слишком уж сильный для нештатной ситуации запах алкоголя, исходящий от начальника гестапо. А также – слишком уж демонстративная попытка держаться бодро и уверенно, показывая – все под контролем, нужен только руководитель, готовый взять на себя ответственность за происходящее.
Штурмбаннфюрер Брюгген не был ханжой и тем более – моралистом. Трудно быть моралистом,
Однако делать замечания Хойке он, вопреки обыкновению, не собирался. Тем более, что это ничего не изменит. Гауптштурмфюрер на время операции поступил в полное его распоряжение вместе с личным составом, на что есть соответствующий приказ из Берлина, и Кнут надеялся – начальник местного гестапо сам все поймет. А не справится, не захочет понимать – отправится на фронт, у Брюггенна есть полномочия отдавать и такие приказы. Тем более, что до фронта не так уж далеко, меньше ста километров, обстановка такова, что под пули большевиков нужно бросать как можно больше солдат рейха, и когда есть приказ удержать рубеж любой ценой, за ценой фюрер как раз приказал не стоять.
Еще утром штурмбаннфюрер был в Ковеле: там удалось крепко прихватить подпольную группу, но когда Брюгген собрался лично руководить операцией по ее захвату и уничтожению, пришел приказ: срочно вылетать в Харьков, специальный самолет будет готов через три часа. Предпочитая не заниматься охотой лично, только комбинировать, давать указания и дергать за ниточки, Генрих все-таки любил в финале участвовать, чтобы своими глазами видеть результат приложения собственных умственных усилий. Именно незаурядный аналитический ум помог Кнуту Брюггену удержаться в тайной полиции: для такой службы он был не пригоден, как и для любой другой воинской службы: левая нога от рождения оказалась на два сантиметра короче правой. И, даже нося специальную обувь, Брюгген заметно прихрамывал.
Вообще со стороны он всегда выглядел неловким и неуклюжим увальнем. В школе его постоянно дразнили мальчишки, а когда достиг определенного возраста, понял – на успех у фройлен тоже можно не особо рассчитывать. Именно тогда Кнут пристрастился к проституткам, которых меньше всего интересовал физический недостаток клиента. Семья жила бедно, отец вернулся с фронта Первой мировой инвалидом, у него почти не действовала правая рука. К тому же, навсегда простудившись в окопах, Брюгген-старший при разговоре все время хрипло кашлял. Он получал нищенсткое пособие, устроился ночным сторожем и все свое время посвящал дрессировке сторожевого пса.
Врожденное увечье усиливало и без того гнусное ощущения собственной бедности и ничтожности. Но это же научило Кнута отчаянно драться. Позже, когда парень понял, что злость не мешает быть чаще битым, чем бить самому, он стал больше полагаться на хитрость, устраивая обидчикам провокации и загоняя их в ловушки.
Он уже не помнит, когда первый раз обратил на себя внимание полиции. Но после 1933 года юноша щеголял в новеньком гестаповском мундире и охотно объявлял врагами рейха своих школьных обидчиков, которых накопилось ох, как много. Теперь те, кто не хотел в концлагерь за убеждения, которых никогда и не было, охотно сотрудничал с Брюггеном, стараясь навсегда стереть из памяти школьное прозвище этого жутковатого человека – Кривоногий.