Спасти Смоленск
Шрифт:
– Подожди, если он серб, то какого лешего в австрийской армии делал? Ведь Первая мировая война началась из-за Сербии. Принца Франца-Фердинанда убили, обвинили в этом Гаврилу Принципа, ну и так далее.
– Ну, сербы и в Хорватии жили, и в Боснии. Их в австрийскую армию брали. А Дундич, возможно, и вовсе хорват. А какая разница? Зато красиво – боярин Олеко Дундич.
Дёмин махнул рукой – а и впрямь, какая разница? Дундич так Дундич.
– Хорошо хоть не Сречко!
– А что такое? – заинтересовался историк.
– Да был у меня в далёком прошлом
– Понимаю, – кивнул Свешников. – Дундич, само собой, лучше звучит.
За разговорами не заметили, как собралась вся группа.
– С народом потолковали, однако ничего путного не узнали, – доложил Морошкин. – Талдычат, что была битва, а когда точно – не знают ни хрена. Не то неделю назад, не то больше. Даже числа сегодняшнего не знают. Один дедок сказал, что вроде бы вчера был день празднования иконы Тихвинской Божией матери.
– Всё сходится, – кивнул историк. – День Тихвинской иконы аккурат на девятое июля и выпадает, если по новому стилю. Стало быть, сегодня уже десятое июля.
– Вот неделя и набирается, – хмыкнул командир.
Группа притихла. Что задание не выполнено, тут и козе понятно.
– Может, сдвиг во времени из-за двух отправок произошёл? – предположил Воднев. – Нас отправили, да «другороссы» свой груз заслали. Во времени мы и ихний груз друг на друга наложились, вот и тогось…
– А может, и диверсия, – глубокомысленно изрёк Павленко.
– Всё может быть, – кивнул командир. – Нам сейчас не о том надо думать. Главная наша задача – оставить Василия Шуйского на престоле. Так? Отсюда до Москвы километров двести будет? Если сейчас выдвинемся, когда в Москве окажемся?
Воднев слегка задумался, прикинул, сопоставил что-то с чем-то и объявил результат:
– Наша телега выдаёт двадцать кэмэ в час, если без груза. С грузом – не больше десяти. Ежели ехать непрерывно, будем часов через двадцать. Ну, накинем какие-нибудь незадачи вроде колдобины, встречи с польским отрядом – то сутки.
– А Василия Шуйского когда свергать станут? – спросил командир. – Я читал, что вроде девятнадцатого, но это не точно. Успеем?
– Девятнадцатого июля его в монахи постригли, а свергли его за два дня раньше, семнадцатого, – уточнил историк. – Завтра Лжедмитрий на Москву пойдёт, захватит Серпухов с Кашиным, сядет в Коломенском. Скорее всего, Москва к нашему приезду уже будет окружена. Придётся с боем прорываться.
– Так, – принялся рассуждать командир. – У нас шесть дней. Кладём два – по максимуму – на дорогу в Москву, а что потом?
– В Кремль нас царская охрана не пустит, – предположил Морошкин. – Кто мы такие, чтобы нас к царю допускать? Ладно, когда Скопина спасать хотели, там нам хоть время на адаптацию давали, а теперь?
– Товарищи офицеры, а зачем нам вообще Василия Шуйского спасать? – спросил Денис. – Нам же такую задачу не ставили. Мы должны были русское войско предупредить. То, что не получилось, это не наша вина.
– А самое главное – на хрен Шуйского вообще спасать? – поддержал Дениса историк. – Царь он был слабый, а как человек – негодяй порядочный. Представим – ну, спасли мы Шуйского. А дальше? Кроме «Тушинского вора». против него сейчас Рязань ополчилась. Одно дело, если бы мы под Клушино победили. Тут бы и осаду со Смоленска сняли, и авторитет царя укрепили. Глядишь, Смута бы закончилась. А с Василием получим ещё одну гражданскую войну. Оно нам надо?
– И какое предложение? – деловито спросил Дёмин. – Какие наши дальнейшие действия?
– А действия такие. Мы с вами о чём подумали – что нам предложат Смоленск спасать, верно? Вот мы и пойдём спасать.
Но тут их внимание привлёк на удивление робкий вид топчущегося поодаль пожилого стрельца, с которым они недавно вели переговоры. Судя по тому, как быстро он обернулся, много времени на похороны Фимки не понадобилось.
– Чего тебе? – пристально уставился на него Дёмин.
– Общество меня послало, – заговорил тот. – Разговор есть к тебе, воевода.
– Коли так – говори, – проявил милость подполковник. – Слушаю.
– Воевода, тут эта… может, нас в свой отряд ополчите? До Москвы оно далёко, а гуртом завсегда батьку бить сподручнее. Бери нас под свою руку.
Дёмин задумчиво почесал в затылке. Резон в словах стрельца имелся. Та самая ситуация, когда лишний штык точно бы не помешал. Тем более не один, а полтора десятка. Правда, смущало одно, причём самое главное. Не больно-то надёжными оказались эти бойцы.
– Чтобы вы нас в случае какой опасности бросили, как недавно на поле боя? – не без ехидства поинтересовался Дёмин, пристально всматриваясь в стрельца. Уж больно подполковника интересовала реакция того на сказанное. Зацепит аль нет?
Зацепило.
– Крест поцелую: до конца биться станем! Самим аж до слёз обидно! – в сердцах воскликнул собеседник. – Пока ляхам не отомстим – покоя не будет!
– И другие так думают? – прищурил правый глаз подполковник.
– Головой ручаюсь. Не подведём, боярин!
Дёмин поманил к себе Морошкина.
– Войник Андрей, слушай мой наказ: «профильтруй» каждого из новобранцев. Отсев производить жёсткий – мне потенциальные проблемы за спиной не нужны.
Морошкин щёлкнул каблуками, вызывая поступком лёгкую оторопь у стрельца.
– Есть. Разрешите выполнять, воевода?
– Разрешаю.
Взор Дёмина снова упал на стрельца.
– Тебя как зовут?
– Тимофей, сын Иванов.
– Вот что, Тимофей: назначаю тебя покамест старшим среди своих. Если возникнут какие-то вопросы – обращайся ко мне или другим войникам. И своих предупреди: мои приказы и приказы моих людей выполнять беспрекословно.
Подполковник помедлил:
– Да, Тимофей… Вот тебе первый мой приказ: свинью таки выкупить. И насчёт лошадок подсуетись: негоже ни вам, ни моим войникам тягловым скотом работать. Понадобятся деньги – обращайся к войнику Андрею, ты его видел.