Спасти Смоленск
Шрифт:
– Успели! – выдохнул один из мужиков, закладывавших засов в проушины.
– Надолго ли? – усмехнулся второй, не старый ещё стрелец, без шапки, в грязно-бордовом кафтане, из-под которого кое-где пробивался малиновый цвет.
И впрямь ненадолго. По воротам уже били чем-то тяжёлым – не то прикладами, не то обухами топоров. Ещё немного – и высадят. Церковные врата только кажутся серьёзной преградой.
– Ну чё, мужики, вздрогнем! – усмехнулся стрелец, отходя в сторону.
Взвешивая в руках бердыш, озабоченно сказал:
– Разошлись бы, что ли. Помашу ляхов напоследок.
К стрельцу с бердышом
Простоволосая, в изодранном сарафане, баба держала в руках невесть откуда взявшиеся навозные вилы.
Приполз старик Пахом – дьячок из привратной церкви, вчера весь день жаловавшийся на боль в перебитой ноге.
– А ты куда? – вызверился на него стрелец, но дьячок только отмахнулся от служилого, пытаясь утвердить измученное тело на коленях.
Не получилось. Тогда Пахом подполз к самым дверям и улёгся поперёк.
– Ондрюшка! – окрикнул вдруг стрелец Беляницына.
«Ба, так это ж наш сотник!» – запоздало вспомнил Андрей.
Сотник Наум Потёмкин был последним из воинских начальников, переживших все ужасы осады. Но сейчас было не до воспоминаний. У сотника нашёлся для ратника последний приказ…
Ворота Успенского храма, не устояв под ударами топоров, рухнули. Внутрь ворвались озверевшие люди в польских кунтушах и запорожских свитках, литовских кафтанах и русских сермягах. Разом стало тесно.
Пахом, пытавшийся ухватить кого-то из ляхов за ногу, был тотчас добит, а нападающие привычно перепрыгивали через мёртвое тело.
Один из запорожских казаков с усмешкой первым ударом отбил в сторону вилы, нацеленные ему в живот, а вторым ударом раскроил голову тётки Симы.
Последние защитники Смоленска сумели-таки взять несколько польских жизней, но изувеченным, голодным и почти безоружным людям не тягаться с профессиональными солдатами.
Сотник Наум продержался дольше других. Успев сразить не то двух, не то трёх врагов, он был смят численно превосходящим противником и упал под ударами корабелок.
Ворвавшиеся в храм поляки увлечённо добивали раненых. Обнаружив в углу прятавшуюся девку, радостно заржали и принялись срывать с неё одежду. Умирающую Таньку насиловать не стали, побрезговали окровавленной одеждой.
Но такие забавы для молодёжи. Пожилые и опытные жолнеры, верно, помнившие ещё Стефана Батория, принялись весело сбивать со стен православные иконы и сдирать с них драгоценные оклады. Вот один из поляков точным ударом зарубил старого священника, пытавшегося прикрыть собой раненного стрельца. Тело отца Сергия ещё не успело упасть, а лях уже срывал с шеи старика тяжёлый крест. Приблизив к глазам, презрительно сплюнул и хотел было выкинуть дешёвый медный крест, но передумал и убрал в карман.
Всего этого Андрей Беляницын не видел. Ратник, держась за стенку искалеченной рукой, спускался по узенькой лестнице.
Боль была страшная, но здоровая рука была занята горящим факелом. Ещё вчера
Но тут и всего-то два пролёта.
Андрей сам не заметил, как оказался в просторном сухом подвале. Откуда-то шёл свежий воздух: факел принялся гореть ярче. Можно было рассмотреть бочонки и аккуратно сложенные мешки. А за ними Андрей вдруг увидел яркий свет, в лучах которого стояли и улыбались отец, ещё в прошлом годе ушедший взрывать ляшскую сапу, да так и не вернувшийся с вылазки, мать с сестрёнкой, помершие от лихоманки зимой. А рядом с ними стояла посадская девка Танька в праздничном сарафане. Живые.
«Иду!» – одними губами вымолвил Андрей.
Торопясь, чтобы огонь не погас, Беляницын опрокинул один из бочонков, пнул по нему, выбивая крышку.
Хотел было осенить себя крестным знамением и попросить у Господа прощения за все свои вольные и невольные грехи, но правая рука не слушалась.
Вздохнув, Андрей поднёс факел к открытому бочонку с порохом…
Часть первая
Глава 1
На экране ещё оседали куски стен, размётанные взрывом, а генерал Песков уже встал со своего места:
– Пройдёмте.
Присутствующие дружно вскочили и цепочкой, согласно ранжиру, перешли в просторный кабинет начальника отдела специальных операций генерал-майора Пескова. Вроде бы раньше смотрели видео прямо в кабинете… О чём это говорит? Вероятно, о том, что отдел будет реорганизован в Управление, а генерал-майору вскорости упадёт на погоны ещё одна звезда. Впрочем, это не для умов капитанов-подполковников…
Песков молча кивнул в сторону длинного стола, а когда все быстро, но без суеты расселись, спросил:
– Ваше мнение, товарищи офицеры?
Спецназовцы переглянулись, а Дёмин перевел взгляд на Свешникова.
– Как я полагаю, – начал историк, – вы нам продемонстрировали кадры из Смутного времени. Точнее – падение Смоленска. Июнь 1611 года, насколько я помню, когда полякам удалось разрушить стены города. Две последние опорные точки – Успенский храм, его ещё Мономаховым называют, и башня, где укрылся воевода Шеин с семьёй. По преданию, когда поляки ворвались в храм (его на время осады в госпиталь превратили) и стали убивать раненых, посадский человек Ондрюшка Беляницын взорвал запасы пороха, хранившиеся под храмом. Понятное дело, вместе с поляками.
– А чего это они порох под церковью хранили? – перебил историка единственный присутствующий здесь «посторонний» – замначальника управления вооружения полковник Лавров. Видимо, взыграла профессиональная «чуйка».
– Да, почему? – поинтересовался и генерал.
– А где ещё было хранить? – пожал плечами Свешников. – Это сегодня церковь – храм, куда только молиться ходят. А в прежние времена – это тебе и библиотека, и всё такое прочее. В крепостных сооружениях порох хранить опасно, каменных строений в городе нет. Вот и приспособили церковь. Подвал большой, вентиляция хорошая…