Спасти СССР. Часть 4
Шрифт:
От попа Гапона и через него — Ленина — в русскую революцию проникли и анархизм и народничество. Недаром в 1917 году многие считали, что Ленин не марксист и открыто об этом говорили.
Отрыв русской теории от оригинальной немецкой, расхождение путей русских и немецких марксистов сыграло свою роль. Не менее зловещую роль в будущем сыграли и взгляды террориста Сергея Нечаева — он в своей книге «Главные основы будущего общественного строя» представил свое видение будущего, которое Маркс и Энгельс решительно осудили, но к которому мы все-таки в итоге и пришли.
...Выход из существующего общественного порядка и обновление жизни новыми началами может совершиться только
Комитет тотчас по низвержении существующих основ объявляет все общественным достоянием и предлагает создавать рабочие общества (артели) и в то же время издает статистические сводки, составленные знающими людьми и указывающие, какие отрасли труда наиболее необходимы в данной местности и какие обстоятельства могут мешать тому или другому разряду занятий.
В течение известного числа дней, назначенных для переворота, и неизбежно последующей за ним сумятицы, каждый индивидуум должен примкнуть к той или иной рабочей артели по собственному выбору... Все оставшиеся отдельно и не примкнувшие к рабочим группам без уважительных причин не имеют права доступа ни в общественные столовые, ни в общественные спальни, ни в какие-либо другие здания, предназначенные для удовлетворения разных потребностей работников-братьев или содержащие готовую продукцию и материалы, продовольствие и орудия, предназначаемые для всех членов установившегося рабочего общества; одним словом, тот, кто не примкнул без уважительных причин к артели, остается без средств к существованию. Для него закрыты будут все дороги, все средства сообщения, останется только один выход: или к труду, или к смерти.
Комментируя этот пассаж и нечаевский принцип «производить для общества как можно более, и потреблять как можно меньше», Маркс и Энгельс в брошюре «Альянс социалистической демократии и Международное Товарищество Рабочих. Доклад и документы, опубликованные по постановлению Гаагского конгресса Интернационала» иронически замечали:
... Какой прекрасный образчик казарменного коммунизма! Все тут есть: общие столовые и общие спальни, оценщики и конторы, регламентирующие воспитание, производство, потребление, словом, всю общественную деятельность, и во главе всего, в качестве высшего руководителя, безыменный и никому неизвестный «наш комитет»
Сложно сказать, насколько Ленин проникся нечаевскими идеями (нечаевские писания часто были первыми книгами на столе тех кто в итоге «уходил в революцию»), а насколько политика первых лет советской власти была вызвана бедственно-отчаянным положением страны пережившей Первую мировую войну, а потом сразу и Гражданскую, закончившуюся полной разрухой и разорением страны. Но нет никаких сомнений в том, что Сталин не только продолжил ленинскую политику «производить для общества как можно более, и потреблять как можно меньше», но и до предела усилил ее, чем вызвал резкое обострение социальной и классовой борьбы. Его тезис об «усилении классовой борьбы по мере продвижения к социализму» с точки зрения марксизма безумен, и может быть верен только в одном случае. Если политика «социалистического» государства такова, что она вызывает постоянный и усиливающийся отход народных масс от такого правительства и переход их в стан оппозиции. То есть, если государственная политика АНТИНАРОДНА по сути своей.
Нет слов, первые сорок лет советского государства — сплошная цепь бедствий и войн, когда низкий уровень потребления был просто объективной данностью, с этим вряд ли что-то можно было сделать. Но вынужденные обстоятельства —
Это уже не было вызвано объективными обстоятельствами — просто каким-то неясным императивом «скромного общества», общества, где резко снижен уровень потребностей, в котором за счет этого притушены и сглажены конфликты.
Беда в том, что третье советское поколение и часть второго, дети и внуки — эту суровую мораль старших во многом отвергали. В поисках истины начали обращаться к первоисточникам — а там то, а там то...
В семидесятые годы, в период зенита брежневского правления предложили выдвинуть лозунг: «Догнать США по уровню потребления». На это из ЦК КПСС был получен сухой ответ, что СССР никогда не ставил задач догнать США по уровню потребления, и не будет ставить...
— Зинаида Ивановна...
...
— Вы легпром посмотрите? Или технику?
Лигачева беспомощно осматривалась.
— Как вас...
— Наталья...
— Наталья, а Раиса Максимовна что берет?
Наталья понимающе кивнула
— Она в основном одеждой интересуется, Зинаида Ивановна. Она кстати как раз приехала. Проводить?
— Если можно...
Как оказалось, тут был просмотровый зал на несколько персон и можно было заказать демонстрацию моделей. Сейчас в нем сидела Раиса Максимовна, на открывшуюся во время показа дверь взглянула с недоумением и раздражением, но увидев Лигачеву ничего не сказала. Все-таки жена второго человека в государстве и партии. Почти ровня ей.
Лигачева присела на стул, терпеливо дождалась конца показа. Когда Раиса Максимовна встала, она обратилась к ней
— Раиса Максимовна?
Она недоуменно скосилась
— Вы ко мне?
— Вас Михаил Сергеевич прислал?
— Нет, Егор попросил поговорить... — не стала скрывать Лигачева
Раиса Максимовна хмыкнула
— Ну да как же. Конечно. Они как... шерочка с машерочкой теперь.
Зинаида Ивановна ничего не сказала на это.
— Раиса Максимовна. Я на своего мужа смотрю... я все же его знаю, чего с ним только не прошла. Как он на области был, рабочий день ненормированный. Но... Рая. Как его в Москву перевели, я его совсем не вижу. Он и домой то порой не является, там, в Кремле поставил кушетку, в столовой питается, там же и спит. И Михаил Сергеевич тоже... Егор рассказывал, он в обморок упал прямо в кабинете, врача вызывали. Работают наши мужики... много всего накопилось, с Брежнева еще завалы. Если ты думаешь, что он... что у Михаила есть кто... не думай. Нету у него ни сил ни времени на такое...
Раиса Максимовна смотрела еще более недоуменно. Разговор проходил в ее рабочем кабинете в институте.
— Вы думаете, что я Михаила Сергеевича в измене подозреваю?
— А в чем? У вас же семья, дочь...
— А вы когда-нибудь подозревали Егора Кузьмича в измене?
— Нет.
Сказала и задумалась. А и правда — нет.
Как то так вышел их брак... да и не только их — у большинства их поколения такой брак вышел. Что думал он, комсомолец, когда женился на дочери расстрелянного врага народа? Раз пошел на это — выбор свой он сделал.