Спавшая пелена

Кронос Александр

— Мы беглецы, которые только сегодня вырвались из полиса. И не представляем для тебя никакой угрозы.

Мой голос, вроде, звучал уверенно и убедительно, но в ответ послышался лишь хриплый смех.

— Беглецы? В военной форме с оружием? Я о ваших слышала и даже одного видела. На такую дешёвую уловку не куплюсь. Если эти выродки нацепили форму на одного из прошитых - назад ему ходу уже нет.

Мой разум моментально зацепился за фразу о том, что она уже видела беглецов из полиса. А потом отреагировал и на вторую часть монолога.

— У нас получилось. Мы спалили импланты

и выбрались из города. Причин конфликтовать с тобой у нас нет.

Девушка издала тихий звук, после чего раздался ещё один выстрел. Пуля завизжала, рикошетя от бетона. Я же, отступив чуть в сторону от проёма лестницы, попытался восстановить диалог:

— Повторю, мы не относимся к “Гелиосу”. Наоборот — считаем корпорацию врагом. У нас с тобой нет ни одного резона пытаться убить друг друга.

Тишина. Что теперь делать? Всерьёз забрасывать её гранатами? Человека, который точно так же, как и мы, ненавидит “Гелиос”?

Убивать девушку мне, откровенно говоря, не хотелось. Поэтому я слегка поскрёб пол ногой, привлекая внимание Штайнера. После чего знаками показал ему, что на всякий случай стоит присматривать за лестницей. А сам осторожно обследовал остальные комнаты этажа. Перед этим мы лишь быстро пробежались по ним, убедившись, что нет альтернативного пути вниз, на первый этаж здания. Теперь же я пытался отыскать способ покинуть дом по внешней стене.

Когда через пару минут стало понятно, что это невозможно, я вернулся к проёму. Несколько мгновений постояв рядом с ним, заговорил:

— Мы не хотим причинять тебе зла. Если бы хотели, уже давно пустили в ход оружие. Ты же это понимаешь?

Снова тишина. В этот раз я не услышал абсолютно ничего. Ни восклицания, ни шёпота, ни каких-либо ещё звуков.

Замерев рядом с лестницей, я размышлял над тем, могла ли девушка без лишнего шума покинуть дом. И в какой-то момент внезапно услышал звякнувший звук металла. Что-то дребезжа покатилось по полу.

У неё выпал револьвер? Или это ловушка? Возможно, местная решила достать хотя бы одного из нас. Кто знает, какие у неё счёты с “Гелиосом” и насколько велика ненависть? Вдруг беглянка решила пожертвовать собой, чтобы убить хотя бы одного, по её мнению, служащего корпорации.

Несколько минут я выжидал, периодически пытаясь продолжить разговор. Наконец подошёл к лестнице, и, потратив ещё несколько секунд на то, чтобы собраться с духом, бросился вниз. В этот раз — с максимально возможной скоростью.

Выстрелов больше не звучало. Да и самой девушки слышно не было. Оказавшись внизу, я сначала укрылся за остовом пианино, переводя дух. А убедившись, что в меня никто не стреляет, двинулся дальше.

Неизвестная обнаружилась почти сразу. Сидела на полу, опёршись спиной о стену. Револьвер валялся в паре метров от неё, а правая рука лежала на металлическом стуле. Судя по всему, она пыталась использовать его в качестве своего рода подпорки. Что в итоге ей мало помогло.

Крови вокруг неё было порядочно. Тем не менее, я шагнул ближе и прижал пальцы к её сонной артерии, проверяя пульс. После чего сделал шаг назад, растерянно смотря на беглянку, которая оказалась жива.

Глава XXII

Диалог

о дальнейшей судьбе девушки, как ни странно, к серьёзной дискуссии не привёл. Скорее всего, из-за того, что она открыто ненавидела “Гелиос”, из рабства которого мы буквально только что вырвались. Возможно, дополнительную роль сыграл тот фактор, что она была женщиной. Это работало на бессознательном уровне — вероятность того, что кто-то оставит в беде девушку, намного ниже, чем в аналогичном случае с мужчиной.

Как бы там ни было, мы пустили в дело один из перевязочных пакетов, которые прихватили из полиса. Благополучно перемотав её рану и залив сверху небольшим количеством специального медицинского геля. Он должен был остановить кровотечение и ускорить заживление.

А потом перед нами в полный рост встала дилемма. Оставаться в этом доме однозначно было нельзя. Но, при этом, и транспортировать раненую было бы затруднительно. Мы оба были уставшими — сил на то, чтобы её нести, не имелось. Да и руки при таком раскладе оказались бы полностью заняты. Что исключило бы возможность открыть огонь в случае опасности.

В конце концов, я попросил Штайнера остаться в своего рода карауле, а сам осторожно обошёл окрестные здания, отыскав вариант, который более-менее подходил для ночлега. При этом, располагался не так далеко.

На то, чтобы вытащить девушку и перенести её в новое место, у нас ушло около двадцати минут. Плюс, пришлось тащить с собой все трофеи — три рюкзака, два ружья и три револьвера. А перед этим, на всякий случай, затащить в дом тела убитых мужчин.

Тем не менее, мы справились. И, в конце концов, уложили девушку на втором этаже, где каким-то чудом отчасти уцелел лакированный паркет. Не сказать, что это обеспечивало хороший комфорт. Но точно лучше холодного бетонного пола, который быстро вытягивает из тела тепло.

Связывать её мы не стали, но, при этом, забрали оружие и отодвинули подальше все предметы, которые можно было бы использовать для агрессии. Окончательно с этим разобравшись, я ещё раз проверил состояние девушки и, убедившись, что она жива, переместился в соседнюю комнату.

Там я обнаружил Штайнера, задумчиво поглядывающего то в окно, то на банки консерв, которые мы нашли в рюкзаках преследователей.

Подъём на второй этаж здесь тоже был всего один, и мы уже успели его забаррикадировать. Уложили туда целую груду хлама, поставив прямо посреди неё растяжку. Это был не самый идеальный вариант, но ничего более эффективного никому из нас в голову не пришло.

Так что я тоже взглянул на металлические банки и сразу почувствовал, как громко заурчал мой желудок. Если подумать, за сегодняшний день мы абсолютно ничего не ели, хотя нагрузки выдались едва ли не запредельные.

Спустя пару минут, мы уже сидели на полу и, вскрыв банки, поедали их содержимое раскладными вилками. Тоже трофейными. И предварительно очищенными при помощи крепкого алкоголя, найденного во фляжке.

Учитывая, что это была наша первая еда из внешнего мира, к трапезе мы приступили с изрядной долей опасения. Но, стоило попробовать, как вилки тотчас замелькали в воздухе.