Спецагент спецотдела ОГПУ-НКВД. Миссия во времени

Емец И. А.

Поначалу русская революция со стороны напоминала скорее захватывающее театральное действо, чем социальный катаклизм. В отличие от Петрограда, где развернулись настоящие бои, в Москве свержение самодержавия прошло практически бескровно. Дело ограничилось лишь несколькими мелкими стычками между городовыми и демонстрантами, да обитатели Хитровки ночью сбросили будку с особо ненавистным им городовым в Яузу. Еще через некоторое время весь город с жаром обсуждал подробности штурма революционерами Бутырской каторжной тюрьмы, который публика восприняла как большое забавное приключение.

В те дни

происходило еще много других странных и интересных событий. Проходя однажды в первых числах марта по Тверскому бульвару, Иван услышал громкие крики, доносившиеся из глубины двора бывшей усадьбы Кологривовых, в которой некогда на балу познакомились Пушкин и Наталья Гончарова. Свернув в Большой Гнездниковской переулок, он вскоре увидел возбужденную толпу, которая собралась возле здания охранного отделения. Из разговоров собравшихся вскоре стало понятно, что накануне в своей квартире на Пятницкой улице застрелился бывший начальник этого самого охранного отделения полковник Зубатов, который не смог перенести краха самодержавия, служению которому он отдал всю свою жизнь. И вот теперь революционеры решили разгромить и само здание охранки, которое, по их мнению, служило зримым олицетворением мрачного прошлого.

Вскоре из него повалили густые клубы черного дыма и начали вырываться языки пламени. Какой-то человек представительного вида в черном коверкотовом пальто кричал, что он является чиновником по особым поручениям, которому новая власть поручила заняться расследованием деятельности охранки. Напрасно он объяснял собравшимся людям, что пожар необходимо потушить, иначе погибнут личные дела провокаторов и осведомителей, а также прочая бесценная документация. Его никто не слушал, толпа орала, улюлюкала, и долго не позволяла приступить к тушению пожара прибывшим пожарным командам. К своим непосредственным обязанностям они смогли приступить только тогда, когда здание выгорело дотла.

Революционный энтузиазм собравшихся оказался настолько велик, что его с лихвой хватило и на расположенное по соседству здание сыскного отделения, которое к политике никакого отношения не имело, и занималось расследованием чисто уголовных преступлений. И здесь толпа в первую очередь постаралась добраться до архивов. Правда, со стороны не трудно было заметить, что ее состав сильно изменился. Куда-то исчезли интеллигентного вида деятели с пенсне и моноклями, одетые в дорогие пальто и шубы, а их место заняли угрюмого вида молодцы с фиксами, облаченные в армяки и тулупы…

Из прочих событий тех дней московским обывателям запомнился митинг воров, собравшихся в здании цирка Соломонского на Цветном бульваре. Смысл выступлений раскаявшихся воров, грабителей и убийц сводился к восхвалению завоеваний революции, открывшей эру новой жизни для всех граждан свободной России, в том числе, конечно, и для них самих. Постоянно звучали призывы к новой власти оказать помощь бывшим преступникам, которые стали таковыми по злой воле самодержавного режима. Выступавшие выражали готовность встать на путь исправления, и в качестве свободных и равноправных граждан сообща с остальными трудиться над обновлением нашей общей родины. Демократическую общественность на этом собрании представляла мадам Кускова. Со слезами на глазах она говорила о готовности

матери-России принять в свои объятия заблудших, но раскаявшихся сынов. В этом же духе были приняты и заключительные резолюции, которые, впрочем, как вскоре выяснилось, никто даже и собирался выполнять.

Еще более грандиозное зрелище представлял собой общегородской митинг проституток, состоявшийся спустя всего несколько дней на Воскресенской площади перед зданием Городской Думы. Дамы легкого поведения, пришедшие сюда из многочисленных притонов и тайных домов свиданий, расположенных в районе Грузин, Большой и Малой Бронных улиц, а также Патриарших прудов, в свою очередь клялись в верности демократическим идеалам, и выражали готовность начать новую, честную жизнь. Как и следовало ожидать, и в данном случае дальше благих намерений дело не пошло.

Вскоре радужные надежды первых дней революции рассеялись как утренний туман. На смену им пришли уныние, пессимизм, апатия и недовольство всем и всеми. Поначалу прекраснодушные российские демократы щедро раздавали направо и налево обещания на любой вкус и цвет. Все бы ничего, но выполнить хотя бы их малую часть они оказались не в состоянии, не говоря уже о том, что не смогли навести в стране хотя бы элементарный порядок. В конечном итоге во Временном правительстве разочаровались все слои общества. Любому здравомыслящему человеку было понятно, что при таком раскладе оно не сможет долго удержаться у власти. Россия напоминала собой корабль, который пока еще держится на плаву, но уже стал неуправляемым…

Однажды в начале октября, желая немного отвлечься от занятий, Иван отправился в электротеатр «Художественный», чтобы посмотреть новый фильм с участием Веры Холодной. Перед началом сеанса в фойе шел сбор пожертвований в пользу раненых и увечных защитников отечества. Военный оркестр играл марши. Иван невольно заслушался, и в этот момент его взгляд остановился на молодом щеголеватом подпоручике, лицо которого ему показалось знакомым. Некоторое время он приглядывался к нему, пока окончательно не убедился, что перед ним стоит его товарищ по гимназии Борис Скворцов, живший неподалеку отсюда, на Арбате.

Борис также не сразу узнал Ивана, но затем искренне обрадовался:

— Как ты изменился! Как возмужал! Студенческая форма тебе очень идет.

— Да, ладно! Вот ты на самом деле возмужал. Я тебя даже не сразу узнал. Ну, как дела?

— Воюем потихоньку! Год на передовой в Галиции, теперь вот получил месячный отпуск.

Словно спохватившись, Борис добавил:

— Ну, не будем о грустном. Знаешь, а сдалось нам это кино. Успеем посмотреть его как-нибудь в другой раз. Давай лучше сходим в «Прагу», отметим нашу встречу.

— Ты что, с ума сошел! Там сейчас знаешь, какие цены?

— Да плевать я на них хотел! Живем один раз! Зря я, что ли, целый год в окопах гнил. Получил отпускные, так что могу себе позволить.

Перейдя на противоположную сторону Арбатской площади, приятели уже вскоре поднимались по широкой мраморной лестнице на второй этаж ресторана. Оглядев практически пустой зал, они облюбовали столик в углу. Наличие с двух сторон стен создавало ощущение хотя бы относительного уюта, и некоторой отгороженности от остального мира.