Спецагент спецотдела ОГПУ-НКВД. Миссия во времени
Шрифт:
Солянка и прилегающие к ней переулки были совершенно пустынными, в столь тревожный час люди предпочитали отсиживаться по домам. Кругом царила непроглядная тьма, все уличные газовые фонари были отключены, лишь в некоторых окнах из-под плотно закрытых штор пробивались узкие полоски неяркого света. Небо было затянуто плотными облаками, накрапывал мелкий дождик.
На минуту Иваном овладело чувство тревоги, но затем любопытство все же взяло верх. Он, как и многие другие его сограждане, еще не успел осознать простой истины, что в стране фактически началась гражданская война,
Со стороны Красной площади все еще раздавались выстрелы, поэтому Иван туда идти не рискнул, а решил отправиться на Тверскую улицу, посмотреть, что происходит на ней. Не встретив по дороге ни одной живой души, он переулками добрался до Моссовета. Возле него, а также у гостиницы «Дрезден», расположенной на противоположной стороне улицы, царило оживление, в окнах горел яркий свет. Во все стороны сновали грузовики, до отказа набитые вооруженными людьми. На некоторых грузовиках были установлены пулеметы.
Иван решил дойти до Страстного монастыря, а затем вдоль бульваров отправиться домой, завершив тем самым свою ночную прогулку. Но у памятника Пушкина он увидел двух запыхавшихся офицеров, которые явно куда-то очень торопились. Один из них, заметив одинокого молодого человека в студенческой форме, бросил на ходу:
— Пойдемте скорее на Знаменку, в Александровское училище. Сейчас все собираются там.
Иван никогда не считал самого себя особенным героем, но любопытство пересилило страх перед опасностью, и он решил последовать за встречными офицерами. Уже на подходе к училищу, возле электротеатра «Художественный», они увидели небольшие группы студентов и гимназистов старших классов, которые горячо обсуждали последние события в городе, и призывали всех случайных прохожих, которых, как оказалось, в этот неурочный час все еще довольно много встречалось на улицах, принять участие в борьбе против большевиков.
В одной из таких групп, стоявшей прямо у входа в электротеатр, Иван увидел своих однокурсников — Кешу Родендорфа и Борю Гончарова. От них он узнал, что сегодня во второй половине дня в Александровском училище состоялось общее собрание офицеров Московского военного округа, на котором было принято решение оказать вооруженное сопротивление большевикам. К неудовольствию присутствующих, на собрание не явился полковник Рябцев. Ходили слухи, что он находится у себя на квартире в Малом Кремлевском дворце, который захвачен революционными солдатами, и не может оттуда выбраться. Но точно никто ничего не знал.
Сразу после собрания началось формирование из добровольцев офицерских рот численностью по сто человек в каждой. Оружие для них изымалось из цейхгаузов училища. После неоднократных и настойчивых просьб студентов либо включить их в состав уже сформированных отрядов добровольцев, либо сформировать из них отдельные отряды, к ним вышел начальник штаба Московского военного округа полковник Дорофеев. Он объявил им, что сегодня все старшие офицеры заняты неотложными делами, поэтому заниматься формированием таких отрядов в данный момент просто некому. Но, добавил полковник, все желающие могут приходить в училище завтра прямо с утра, и тогда мы вернемся к рассмотрению данного вопроса.
На обратном пути домой Иван слышал, как в разных
Наутро, когда Иван собрался уходить, вчерашний разговор с матерью повторился почти дословно. Со слезами в голосе она спросила:
— Ты куда собрался?
— На занятия!
— Какие теперь могут быть занятия? Стреляют же по всему городу.
— Ну, где ты слышишь стрельбу? (Стрельба на улице и на самом деле к утру почти стихла). Пойду, немного прогуляюсь, подышу свежим воздухом, заодно узнаю, что вокруг происходит. Не волнуйся, все будет нормально! Я скоро вернусь!
Иван направился в сторону Университета, надеясь по дороге встретить кого-нибудь из своих знакомых и узнать от них последние новости, а заодно и обсудить, что делать дальше. Однако вокруг Университета было совершенно безлюдно. Как и следовало ожидать, все занятия на сегодня и на самом деле были отменены. К счастью, вскоре он заметил двух знакомых студентов со старших курсов его родного историко-филологического факультета, которые шли ему навстречу. После короткого обмена приветствиями они сообщили ему, что в старом корпусе Университета идет запись в отряд добровольцев.
Иван быстро отыскал нужную комнату на первом этаже, выходившую окнами на церковь Святой Татьяны. Перед закрытой дверью стояло несколько студентов, которые один за другим скрывались за ней, а через некоторое время выходили обратно с важным и таинственным видом. Вскоре подошла и очередь Ивана. За преподавательским столом вместо приват-доцента или профессора сидел незнакомый офицер-инвалид в звании поручика с черной перчаткой на обрубке левой руки. По предъявлении паспорта и студенческого билета, Иван без особых формальностей был зачислен в сводный отряд студентов Московского Университета. Офицер только спросил его:
— Стрелять из винтовки умеешь?
— Нет, не приходилось.
— Ох, беда с вами, вояки. Ну, ничего! Подождите пока в коридоре. Потом отправимся в Александровское училище, там сейчас собираются все силы, верные законной власти. Там же вам выдадут оружие, и покажут, как с ним обращаться.
Иван, как и все остальные студенты, был освобожден от военной службы вплоть до завершения учебы. В Университете им не преподавали даже азов военного дела. В глубине души он прекрасно понимал, что в настоящем бою толку от него будет мало. Однако он уже сделал свой выбор, решив про себя, что позиция стороннего наблюдателя не для него.
В ожидании отправления Иван стоял в коридоре вместе с такими же, как и он, добровольцами, которых уже набралось несколько десятков человек. Как выяснилось, среди них встречались люди самых разных политических убеждений — эсеры, меньшевики, кадеты, такие же, как и он, беспартийные демократы, и даже монархисты. Но теперь прежние политические разногласия между ними отступили на задний план. Всех сплотила угроза, которая исходила со стороны большевиков. Никто не сомневался, что если верх возьмут они, то мало уже никому не покажется.