Спецгруппа «Нечисть». Экспансия
Шрифт:
– Микола, время?!
– За полторы минуты управился. Молодец! Через канаты к лежащему майору уже перепрыгнули два врача и толпа секундантов.
– Не убил? – с усмешкой поинтересовался Микола.
– Нет. Максимум – челюсть сломал.
– Саня, ты красавец! – похлопал меня по плечу подскочивший Коваль. – Не зря я тебя полгода натаскивал! Ну уважил!!!
Пропустив Лехину похвалу мимо ушей, я повернулся в сторону генералитета. Столько изумленных военачальников я не видел ни разу. У некоторых даже рот был открыт. Из этой обалдевшей массы выделялись, естественно, Зимин и Ивлев. Ивлев собирал с проигравших деньги, а Зимин их тщательно пересчитывал, делая соответствующие отметки в блокноте.
За спиной раздался сдавленный стон: Донских привели в сознание. Через канаты уже подавали носилки. Ко мне подошел Ложкин:
– Майор, ты совсем охренел?
Я молчал, глядя на него исподлобья.
– Чего ты молчишь, скотина? – наконец закричал Ложкин. – Ты что наделал?!
– Он выиграл, Ложкин, – вместо меня ответил Барон. То ли уже собрал весь выигрыш, то ли решил прийти мне на помощь.
Ивлев пронырнул под канатами, встал передо мной и продолжил:
– Ложкин, отставить. Твой боец жив. А это – главное.
Барон повернулся ко мне:
– Молодец, Саша. Твоя победа – это знак качества на системе обучения «Валгаллы», это показатель уровня подготовки моих групп!
Я ухмыльнулся:
– Скоро ещё один знак качества выйдет. Не перестарался бы он.
– Да, – протянул Ивлев, – Марселька может… Ложкин, ты ещё тут?
– Так точно.
– Ты, мил-человек, врачей своих далеко не убирай. Сейчас Сунгатов биться выйдет. А он, в отличие от Трофимова, действительно много народу голыми руками положил.
На Ложкина было больно смотреть. Весь его вид выражал и боль за поломанного майора, и стыд за плохую, как оказалось, подготовку бойца, и желание оторвать мне что-нибудь из нужного.
Мы покинули ринг вслед за Донских, точнее – за носилками, на которых его вытащили с ринга. Горячка боя уже прошла, и голова начала работать в обычном режиме, поэтому факт присутствия только Коваля и Миколы и отсутствия остальной шайки-лейки меня насторожил.
– Так, негодяи, а где остальная шобла?
– Скоро узнаешь, – загадочно протянул Лёха. Через три минуты ведущий вновь оказался на ринге. Чуть ошарашенно поглядывая в мою сторону, он затянул монолог о втором бое. Более красочно (выступление Коваля произвело на него впечатление) он расписал Чагадаева, упомянув о его спортивных победах. Про боевые не сказал ни слова. Закончив восхвалять десантника, ведущий вопросительно посмотрел на Лёху. А тот шагнул к канатам, наступил на нижний канат, приподнял средний и верхний, сделав своеобразную калитку.
И в эту калитку нырнул… Зяма! Глядя на него, я потерял дар речи. Наш еврей был в черном шикарном костюме, черных лакированных туфлях и в, мать ее, бабочке! Но!!! Под пиджаком была не белая рубаха, а тельняшка. Это сочетание несочетаемого било по глазам и вызывало смех. Зяма вытащил у офонаревшего ведущего микрофон, раскланялся на четыре стороны и объявил:
– Its show time!!! Дамы и господа, леди энд джентльмены, мадам и месье, сеньоры и сеньориты, товарищи и…товарищи!!! Имею честь представить второго бойца второй пары сегодняшнего боя! Итак, встречайте: заместитель командира особой разведывательно-диверсионной группы «Урал», майор Российской армии Марсель «Секач» Сунгатов!!!
Тут же погас весь свет, а в сторону выхода из подтрибунных помещений ударил луч прожектора. Одновременно в громкоговорителях раздалось:
АгузуБиллахиминаш-шайтанир-ражимБисмиллахиррахманиррахим!Но вместо ожидаемого:
Аль-хамду лил-лляяхиробилъааламиин.Ар-рохмаанир-рохиим.Вдруг зазвучала третья строка первого куплета «Хаванагилы»:
Хаванагила вэ-нисмэха.И пошёл проигрыш, который становился всё тише, а из подтрибунных помещений уже без музыкального сопровождения зазвучало:
Эх, дубинушка, ухнем!Эх, зелёная, сама пойдёт!Подёрнем, подёрнемДа ухнем!Эта песня, точнее ее припев, была нашей командной «кричалкой» в «Валгалле». Во время выполнения групповых силовых упражнений (таскание бревен или перекатывание бэтээра) мы орали именно её. Остальные курсанты довольствовались стандартными криками «про спецназ», а мы, выпендрёжники, начинали петь «Дубинушку».
В луче прожектора появились Макс и Мамелюк. Макс держал в руках всё ту же телескопическую удочку, с «Гинекологией СССР», а Мамелюк пёр большой плакат, на котором было написано «Урал». За ними, образовав своеобразное кольцо оцепления, шли мои бойцы. В середине кольца двигался Марся, перед ним шёл Вартанчик, на плечи которого Марся положил руки и мелко подпрыгивал во время движения. За Марсей, массируя ему плечи, шел Ильдар, а позади Ильдара двигался Термит, держа что-то непонятное на вытянутых над головой руках. Группа завывала «Дубинушку» и медленно двигалась к рингу. Все парни, кроме Марси, были без кителей, поэтому присутствующие зрители могли лицезреть морпеховские тельняшки, позаимствованные нами у бойцов Комарницкого. А Марся… своим видом мой друг детства порвал психику не только своему сопернику, но и вообще всем присутствующим. Во-первых, он был в белом медицинском халате. Во-вторых, он был то ли в шортах, то ли в трусах. В-третьих, на его голове было мокрое полотенце. И в-последних, во рту у него была раскуренная сигара. Добравшись до ринга, парни остановились. На ринг влез Макс, потом Мамелюк и только после этого соизволил подняться Марся.
– Встречайте!!! – прогорланил Зяма, и откуда-то справа в воздух взмыло штук пятнадцать освети тельных ракет. Пока присутствующие наблюдали за ракетами, Зяма продолжил: – Прежде чем более подробно представить нашего бойца, я бы хотел выразить благодарность спонсору. Огромное спасибо заместителю главного врача местного госпиталя доктору Бронштейну, предоставившему костюм, обувь и бабочку ведущему, но зажавшему белую рубаху.
Зрители ответили дружным смехом.
– Но вернемся к нашему победителю… э-э-э-э… – я хотел сказать, к нашему бойцу… – Борька подробно и красочно расписал все героические параметры Марселя, особо выделил количество уничтоженных противников, не забыв добавить, что тот давно и на голову опережает остальных бойцов группы по числу совершенных убийств.
– Среди прочего, наш боец, – продолжал разрывать психику присутствующим Зяма, – выставляет и свой чемпионский пояс! Термит, твой выход!
На ринг выскочил Термит. В вытянутых руках он держал «чемпионский пояс». Пояс был сделан из сидушки от унитаза, обернутой фольгой. Показав «пояс» всем зрителям и насладившись их хохотом, Ленька аккуратно, чтобы не выбить сигару, надел «пояс» на шею Марси. Марся вскинул вверх руки, и мои начали скандировать:
– Секач, Секач, Секач!!!
А Марся передал сигару Ильдару, снял «пояс», полотенце и халат. Присутствующие заржали с новой силой. На Марсе были берцы, белая с дырками майка, именуемая в народе «алкоголичка», и ярко-красные, с белыми крупными цветами семейные трусы, доходящие ему почти до колен.