Спецгруппа «Нечисть». Экспансия
Шрифт:
– Так, орлы, слушай мою команду, – Петрович снова стал самим собой, – завтра выходной всем. Можете даже отметить сегодняшний успех. А пока – спать. Всё, кыш отсюда. Да, и полкана с собой прихватите.
– А куда его? – поинтересовался Марся.
– Можете утопить, – подсказал Барон. – Юнусов его, один хрен, на фронт отправит. Как не оправдавшего высокого доверия партии и правительства!
– А кто он? – спросил Загребин.
– Старший инструктор по рукопашному бою. Теперь уже бывший… – громко заржал Зимин.
– Тьфу ты, пакость какая, – пробормотал Леха, склонившись над телом юнусовского офицера. – Как пацана сопливого уделали. С нашим бы такое не прокатило, – вспомнил он Шуровкина. – Сами бы до сих пор лежали…
Полкана решили не топить. Подтащили к палаткам медиков, благо те стояли рядом, разбудили слуг Гиппократа и, под дружный мат врачей, вручили им бывшего инструктора по рукопашному бою.
Утром нас разбудил Зяма.
– Так, фашисты, скажите мне, за что вы так уработали ночного полкана? – Зяма бесцеремонно сбросил мои ноги с кровати и уселся.
– Что с ним? – высунув нос из-под одеяла, спросил Марся.
– Ожег лица, правый глаз обожжен, но не сильно. Множественные ушибы, как сзади, так и спереди, при этом в грудак ему прилетело чем-то тяжелым и плоским. Но не это самое страшное. У него тяжелое сотрясение мозга. Судя по отметинам на голове, ему чем-то кинули в голову, а потом добили лежачего. Вот я и спрашиваю: кто это такой и что он вам, садистам, сделал?
– Это жертвоприношение, – пробубнил я.
– Это что-то новое! Каким богам?!
– Двум местным божкам, – зевнул я в ответ.
– Барону и Петровичу? Это они приказали?! – удивился Борька.
– Блин, Зяма, чего ты пристал, как банный лист?
– Не понял? – начал наезжать Борька. – Вы, значит, уработали под списание какого-то офицера, подбросили его нам посреди ночи, а теперь – не приставать? Нам его дальше лечить или в госпиталь сплавить? И лечить ли вообще? Наши божки, как ты изволишь «выражовываться», могут завтра повелеть вообще его прикопать в лесу. Так стоит на него лекарства переводить?
– Стоит, Зяма, стоит.
Я подробно расписал события ночи. Зяма выслушал молча, выдержал минутную паузу и выдал:
– Если бы знал – я бы этого терпилу без наркоза отоварил!
Он пошел было к выходу, но вдруг замер, и спросил:
– То есть сегодня выходной?
– Точно.
– И бухать можно?!
– Зяма, заткнись и скройся с глаз, – пробурчал из-под одеяла Марсель, – дайте мне хоть сегодня поспать.
– Можно-можно. Только перед тем, как пить, у Петровича ещё раз спроси. Зная его подлую натуру, можно наткнуться на запрет… – Но Борька меня не дослушал, радостно испарившись из палатки.
Я закурил. Спать не хотелось. Посмотрел на сопящего
Весть о выходном и наличии разрешения на пьянку распространилась по лагерю быстрее лесного пожара. В город спешно снаряжались гонцы за закуской, поэтому возле машин шли шумные разборки. Я двинулся к Ковалю. Лёха уже проснулся и сидел возле своей палатки. Перед ним на раскладном столике лежал разобранный автомат. Леха занимался чисткой оружия.
– Ты уже слышал про юнусовского полковника?
– Да, – Коваль внимательно рассматривал ствол автомата. – Мои пилюлькины ещё ночью отчитались.
– Навещать пойдем?
Лёшка отложил автомат и внимательно посмотрел на меня:
– Только не говори, что у тебя совесть проснулась!
– Моя совесть – покладистая молодуха. Слепа на оба глаза и глуха на оба уха.
Он задумался и спросил:
– Про совесть сам придумал?
– Нет, из какого-то детского фильма.
– Из современных?
– Нет. Из моего детства.
– Хорошее у тебя было детство!
– Факт.
– А насчет полкана, мой бессовестный друг, я тебе так скажу: был бы он хорошим спецом – не лежал бы сейчас у наших врачей. Считай это естественным отбором. Это – во-первых.
– А во-вторых?
– Во-вторых, – он вернулся к изучению ствола, – за возможность избежать учебы у Юнусова я бы и убил, не задумываясь.
– Всё так плохо? По нашему Петровичу не скажешь.
– Наш Петрович – это уникум. На него не смотри. Но я тебе не про свою шкуру говорю. Если бы Юнусов нас забрал – что было бы с нашими группами? У меня-то хоть Бойченко есть на замену. А твои каратели остались бы сразу и без папки, и без мамки. Об этом подумал?
– Подумал, подумал, – вздохнул я.
– Поэтому плюнь и забудь. Лучше подумай на тему выпить и закусить!
– Есть предложения?
– Выпить и закусить!
– Конструктивно! Давай дождемся пробуждения начальства. А то мы губу раскатаем, а они нас ушлют куда-нибудь.
– Эти могут, – Леха протянул мне автомат. – Сань, погляди свежим глазом на ствол. Смущает меня что-то.
Минуту я изучал оружие Коваля.
– Стой, ать-два! Ты куда такой красивый собрался? – скомандовал кому-то Леха.
Повернувшись, я увидел Олега в парадной форме.
– Российский воин на оккупированной территории должен являть собой пример…
– На блядки пошел? – перебил его Лешка.
– Какие блядки?! – возмутился Олег.
– Ядвига приехала? – дошло до меня.
– Приехала, – радостно закивал головой Олег.
– Ну тогда удачи! Привет ей передавай.
Олег ничего не ответил, так как уже рвал к отъезжающей машине.
– Ядвига – это, я так понимаю, Яга? Она же – дочка Черепа?