Спецгруппа «Нечисть». Экспансия
Шрифт:
Вняв совету мудрейшего, Карл притащил из угла камеры стул и складной столик. Поставил на столик лампу, свет которой, естественно, направил мне в глаза, сам уселся за стол и выудил из портфеля толстенную папку.
– Так, – начал бубнить он, раскрыв ее, – что тут у нас есть про «Урал»…
Минуты три он что-то вычитывал, а потом спросил:
– Фамилия, имя, отчество!
– Ты чего дуркуешь, немец? Там же всё написано. Я со своего места вижу анкету на меня и копии моих наградных листов.
Тот приподнял край папки,
– Нет тут копий наградных листов, – пробубнил, оправдываясь, он.
– Так, полковник, – я с усмешкой посмотрел на старшего немца. – Ты в курсе, что, согласно Женевской конвенции от тысяча девятьсот мохнатого года, пытки запрещены?
– Ты о чем? – снизошел до меня фриц. Видать, ссылка на конвенцию сбила его с толку.
– Твой подчинённый своей остротой ума практически довел меня до мигрени. Я на вас жалобу подам, коллективную.
Полковник сжал губы, пряча улыбку, а Карл сорвался с места и от души засветил мне по зубам. Вспышки в глазах и боли не было. Полоз погасил все болевые симптомы, но кровь во рту появилась.
– И бьёт он как баба, – я сплюнул на пол кровь.
– Ах ты сука! – Карл снова навернул мне по зубам.
– Карл, прекрати!
Полковник подошел ко мне, оценил труды своего подчиненного, уже отразившиеся на моей морде.
– Карл, сколько раз тебе объяснять, что бить по лицу пленного, обладающего нужной информацией, чревато неполучением этой информации. А если бы ты ему челюсть сломал? У него вон куча ребер и пальцев без дела простаивают…
Он проследил за моей реакцией, не увидел и намёка на испуг и продолжил:
– Но, судя по поведению данного экземпляра, ломать его – только время зря тратить. Лучше прибегнем к плодам деятельности наших химиков.
– Так-так-так! – заинтересовался Полоз.
– Карл, ты успокоился? – Полковник посмотрел на майора. – Тогда продолжай работу.
Карл воссиял ликом и скомандовал:
– Доктор, ваш выход.
Лохматый представитель германской медицины вытащил из маленького кофра очередной шприц и шагнул ко мне.
– Стоп-стоп-стоп! – заголосил я. – Фашисты, вы чего удумали?
– Сейчас мы тебе витаминчик вколем, – расплылся в мерзкой улыбке Карл, – и ты нам всё расскажешь!
– А как же традиция? – продолжал я тормозить процесс введение «витаминчика».
– Какая традиция? – не понял Карл.
– Ты, фашист, должен налить мне стакан шнапса и дать закусить. Я его выпью и с гордостью скажу, что «русские после первой не закусывают!». Ты нальёшь мне второй стакан. Я снова его дерябну без закусона. Ты нальёшь третий, я выпью, занюхаю рукавом, после чего ты похвалишь меня, дашь буханку хлеба, палку копченой колбасы и отправишь в барак!
Майор непонимающе переглядывался с доктором.
– Я вроде не сильно его бил, – сообщил Карл врачу.
Тот пожал плечами и повернулся
– Эх, русский, – рассмеялся полковник, – жаль, что таких, как ты, мало в плен попадает… Не хочется мне тебя в расход пускать. Весело с тобой.
– Ты, полкан, даже не представляешь, как тебе дальше весело будет…
– Поживем – увидим. Карл, не обращайте внимания на бред этого циркача. Ставьте сыворотку.
Доктор с опаской приблизился ко мне и сделал в правое плечо укол.
– Через три-четыре минуты проверим, – сообщил присутствующим доктор и засёк время.
– Так, и что тут у нас? – довольным тоном забубнил Полоз. – Так, это мы знаем… Это тоже… и это, и это, – по мере проведения анализа в его голосе начало звучать разочарование. Наконец он резюмировал: – Вот халтурщики!
– Чего ты?
– Так эти козлы воткнули тебе старый препарат. Экономят, жмоты!
– И чего?
– И нечего. Кайфануть хочешь?
– В смысле?
– В прямом, бестолочь. Я через две минуты всю дрянь переработаю, процентов семьдесят – восемьдесят усвою, а остальное нам не нужно. Вот этими оставшимися двадцатью процентами можешь и побалдеть.
– А потом?
– А потом, как и было обещано Шмулевичем, блевать будешь.
– Ну давай.
Минуты через три «ударило по мозгам». И ударило так сильно, что я поплыл. Видимо, моё опьянение совпало со временем начала действия сыворотки, потому как доктор радостно возвестил:
– Пациент готов!
Карл поспешно уселся передо мной, с умным видом раскрыл ту же папку и крайне вежливо, видимо так его учили, поинтересовался:
– Офицер, вы меня слышите?
Я сфокусировал на нем нетрезвый взгляд, икнул и выдал:
– Тебя, фашист, я не только слышу, но и вижу. И от того, что я вижу, меня уже тошнит!
Карл недоуменно уставился на врача. Тот пожал плечами и пробурчал:
– Ну у всех своя реакция. Спросите у него ещё что-нибудь.
– Офицер, вы знаете, где вы находитесь?
– В фашистском плену!
– Почему в фашистском? – сбоку поинтересовался полковник.
– Я в плену – это факт. Вы – фашисты, это тоже факт. Следовательно, я в фашистском плену.
– А почему мы фашисты? – продолжил допрос полковник.
– Любой солдат армии ФРГ, воюющий против армии Российской Федерации, автоматически становится фашистом. Со всеми вытекающими последствиями.