Специалист
Шрифт:
Бегемот налил золотую жидкость в бокалы. Налил добротно, не так, как это делают в сериалах про тяжкую жизнь богатых в раю. Чокнулись, выпили. Хозяин до дна, охранник — половину. «Дрянь все-таки», — подумал Сафонов, а вслух сказал:
— Да… высокий класс. Веками проклятые британцы технологию отрабатывали. Зато — класс!
— Справедливо, — отозвался Бегемот, — но и стоит, я тебе доложу. Да, кстати о деньгах.
Он остро посмотрел Сафонову в глаза. Взгляд был тяжелым, никак не вязался с добродушным тоном.
— Я, Игорь Михайлович, не настолько богат, чтобы оплачивать ошибки ваших подчиненных.
— Что вы имеете в виду, Сергей Наильевич? —
— Круглова, Михалыч, Круглова. — Бегемот смотрел не отрываясь.
Игорь Сафонов не один год провел на оперативной работе в уголовном розыске. Это закалка на всю жизнь. Однако под взглядом хозяина ему стало неуютно. Бегемот продолжал.
— До меня дошла информация, что вы оплачиваете лечение Круглова. Я хочу знать: из каких средств?
Профи был застрахован на шесть тысяч баксов на случай смерти при исполнении служебных обязанностей и на три — при получении увечья. Сафонов с деланным удовольствием отхлебнул виски, спокойно произнес;
— Да… класс! А с Кругловым… он же, как и все остальные мои люди, застрахован. Вот из этих самых денег, Сергей Наильевич.
На несколько секунд в кабинете повисла тишина. Герметичные финские окна-стеклопакеты не пропускали шума Московского проспекта. Бегемот побарабанил пальцами по полированной столешнице и сказал:
— Значит так, свою травму ваш Круглов получил не при исполнении своих служебных обязанностей. Он сопровождал собственную семью. Хотя и в рабочее время. Что из этого следует? — Большой человек поднял вверх толстый указательный палец, похожий на бледный член. — Следует вывод: никаких страховок ему не положено. Ясно?
— Ясно. Но…
— Без «но». — Член опустился. — Сейчас вместе со Славкиным составите соответствующие документы, обоснуете, так сказать.
«Ну ты и сволочь», — про себя сказал бывший опер, а ныне холуй Игорь Сафонов. Он плеснул себе виски, выпил (дрянь все-таки!) и спросил:
— Разрешите исполнять?
— Конечно, Игорь Михалыч, работай.
Сафонов по красно-черной дорожке уже дошел до двери, когда его снова догнал голос хозяина:
— Игорь Михалыч!
Сафонов, взявшись за ручку двери, остановился. Обернулся, успел за эту секунду сменить выражение лица. Сейчас оно выражало внимание.
— Ты, Михалыч, зря считаешь меня этаким монстром. Это бизнес, пойми.
Через тридцать минут начальник юридической службы фирмы Семен Натанович Славкин ловко состряпал документ, согласно которому Круглов С. И., водитель-охранник АОЗТ «Хайрамов», отказывается от возмещения ущерба, так как страховой случай произошел не при исполнении служебных обязанностей. Второй документ — доверенность на получение денег по страховке у страхового общества «Надежность».
— На чье имя доверенность, Игорь Михайлович? — спросил маленький, юркий Славкин, человек с внешностью и манерами Березовского.
— Пиши на свое, Сема. Хороший ты юрист! И человек душевный.
Вместо намеченной инспекторской поездки по объектам Сафонов заперся в своем кабинете. Там он напился и наблевал на стол.
Физически Сергею становилось легче. Можно сказать, он возвращался в жизнь с невероятной скоростью. Одной из причин был, действительно, исключительно здоровый организм. Другой — деньги, которые платили врачам Сафонов и отец. Сафонов все более скупо, пока не прекратил вовсе. Отец — не считая. Для выздоровления было все: внимание персонала, лекарства, питание. Не было только покоя. Сквозь ночные приступы головной боли (полностью она не ушла и будет сопутствовать
Через неделю улетел отец. Дома его ждала молодая жена. Всего на шесть лет старше Сергея. Она стала той стеной, которая разделила отца и сына. Игорь Андреевич недоумевал: Сергей полностью оправдал мать, которая первая (так теперь ему виделось) предала их. И не простил женитьбы отцу. Более того, в Ирине он увидел врага — ни разу за четыре года не приехал погостить. Если звонил иногда по праздникам, а трубку снимала Ира, говорил с подчеркнутой иронической вежливостью. Обращался — «мачеха».
Уезжая, отец пытался оставить денег. Сын не взял. Сказал:
— Я теперь один. Мне много не надо, заработаю. А вот генеральше пригодятся.
Расстались холодно. Зря, это была их последняя встреча, по крайней мере — на земле.
Четвертого июля, в тот самый день когда майора Петрова уволили из МВД, а Профи выписался из больницы, произошло еще одно событие. С самого утра было жарко, душно, на вторую половину дня синоптики неуверенно прогнозировали: «возможны дожди, грозы».
Сотрудники ЛОВД проводили рейд в пригородной электричке Сосновского направления. Наряд в составе старшего сержанта Юрченко, сержанта Гордеева и стажера Ачалова вяло продвигался по поезду в сторону головного вагона. Поезд шел в Питер. На перегоне Орехово-Лемболово, в тамбуре четвертого вагона, стажер (он шел первым) заметил курящего мужика. Нарушение сколь незначительное, столь и традиционное. Ну, стажер, флаг тебе в руки. Ачалов представился и предложил гражданину немедленно потушить сигарету и заплатить штраф за административное правонарушение. Мужик сигаретку без пререканий затушил, а от штрафа попытался отвертеться: нет, мол, денег. Последние на билет потратил. Билет, действительно, вот он. Бдительный стажер поинтересовался документами. Выяснилось, что нет и документов.
Пока происходил этот обычный в таких случаях диалог, двое старших наставников стажера безучастно стояли рядом. Юрченко автоматически разглядывал пассажиров в вагоне сквозь грязноватое стекло тамбура. Гордеев читал непристойный стишок, на стене. Их безучастность в происходящем объяснялась двумя причинами. Первая: эпизод совершенно заурядный, интереса не представляет. Вторая — еще более прозаическая: стажер им мешал. Народишко в электричках разный едет. Тот же курильщик, заяц, поддатый, а это — трешка, пятерка, чирик. Мелочь, но все равно. А бывает и посолидней. А тут посадили на шею этого стажера-вояжера. Кто его знает, что за гусь. Приходится действовать строго по инструкции, теряя при этом почти законный приварок. Премиальные, как говорил Гордеев, всегда при этом похохатывая.
— Вы еще и нетрезвы. Вам придется пройти с нами в отделение на ближайшей станции.
Юрченко слышал за спиной голос стажера. «Давай, давай, салага, — подумал он, — медальку заслужишь». Мужик что-то ответил, но сквозь грохот колес старший сержант не расслышал. В тамбуре шумно: одна половинка двери сломана и не закрывается. Поколение, выбравшее «пепси», громило поезда быстрее, чем их успевали ремонтировать. Вагоны с выбитыми стеклами и разломанными скамьями, заклиненными и перекошенными дверьми стали нормой. Так же, как настенная «живопись», пустые бутылки и брошенные шприцы.