Специальный корреспондент
Шрифт:
Мы нихрена не добились. Всё было тщетно. Натальские пароходы не успели.
Я оглядел нашу батарею, измученных и израненных людей, обломки некогда милой пасторальной усадьбы, а потом мой взгляд упал на гору пустых снарядных ящиков. И на три оставшихся полных.
— Кузьма, — сказал я, — А давай утопим "Секрет"?
XXI ИГРА ВТЕМНУЮ
Сан-Риоль держался. К нам-таки добралось подкрепление от мэра. Точнее — не подкрепление, а разведывательный отряд, который должен был разузнать, почему замолчала батарея. Дюжина суровых, закопченных мужчин — не чета нашим перепуганным ополченцам —
Оказывается, всё было не так плохо, как казалось на первый взгляд. Город располагался вокруг бухты амфитеатром, на склонах гряды — и в этом были свои преимущества и недостатки. Главный недостаток на данный момент заключался в том, что "Секрет" мог обстреливать кварталы Сан-Риоля как на учениях — перед канонирами федералистов представала широкая панорама. А главным плюсом было наличие под городом, в склонах холмов, обширных катакомб, образованных на месте соляных шахт столетней давности. Соль давно исчерпалась, а переходы и штольни — остались. Предприимчивые риольцы использовали их в качестве складов, свалок и для прочих хозяйственных нужд. А теперь — там прятались семьи сражающихся риольцев, разворачивались госпитали, по катакомбам передвигались отряды стрелков и саперов. Пароходы, вошедшие в гавань, побоялись высаживать зуавов под плотный винтовочный огонь, который велся из горящих кварталов Сан-Риоля, и, под прикрытием пушек "Секрета", спустили на воду шлюпки ближе к Южному мысу, чтобы создать там оперативную базу и контролировать левый берег Руанты.
Залпы "Секрета" были разрушительными. Кузьма считал, что с каждого борта у флагмана рейдерского флота Федерации было установлено по пять семидесятипятимиллиметровых орудий Канэ арелатского производства. По крайней мере, характер повреждений и типы используемых боеприпасов об этом говорили. На город сыпались бронебойные, фугасные и пулево-шрапнельные снаряды, порой летели обычные стальные болванки — возникало чувство, что канониры экспериментируют, привыкая к новому оружию... Это, да еще оставляющая желать лучшего точность вкупе с использованием риольскими ополченцами катакомб позволяло городу держаться.
Правда — из предместий федералисты местных выбили. Положили два или три батальона гертонцев и, шествуя по их трупам, подошли к самым внешним склонам Риольской гряды, и развернули две батареи горных гаубиц — и откуда только взяли? Угол наклона этих орудий позволял накрывать огнем вершины холмов, на которых засели ополченцы. Волей-неволей риольцы начали закапываться в землю — современная война диктовала свои правила.
Они были крепким народом — даже глядя на полегший почти полностью отряд Джурая, я не мог надивиться их мужеству. Преодолеть животный ужас и вернуться в бой — вот его высшая форма. А они проделывали это раз за разом — разбитые, но несломленные.
— Сто-о-ой! — крикнул Кузьма, — Кажись, пришли!
Здесь росли самые настоящие пальмы. Целая геометрически выверенная роща пальм, явно специально высаженных — с кустистыми кронами и шершавыми, толстыми стволами, уходящими в самое небо. Две наших "ахт-ахт" идеально вписались в эту геометрию — так что нам оставалось только установить и навести орудия.
"Секрет"
Нам понадобилось около получаса для этой работы — и, черт побери, флагман федералистов, по всей видимости, готовился передать вахту по обстрелу города другому судну — оклемавшийся, завладевший подзорной трубой и поплевшийся с нами на берег Андреас Фахнерт тут же распознал его:
— Это яхта Тоббогана — "Красотка Дэйзи". Он с барского плеча отдал кораблик в федеральный флот. Две тысячи тонн водоизмещения, паровая машина мощностью четыре с половиной тысячи лошадиных сил, два гребных винта вместо колес, частичное бронирование — листовым металлом прикрыты борта и верхняя палуба на шканцах, чтобы защитить паровые котлы... А вот если всадить ему снаряд в корму... Ого-го, взгляните, мистер Кузьма — это что, тоже орудия Канэ? Они что, на деревьях в садах Зурбагана растут?
"Красотка Дэйзи" была вооружена двумя такими же, как у "Секрета" пушками — на носу и на корме. Уничтожить ее было бы приятным дополнением, но нашей целью был корабль под алыми парусами, а потому следовало поторопиться, поймав его на выходе из бухты.
Наконец орудия были установлены и укрытия — выкопаны. У нас было всего шесть снарядов — по три на орудие, и действовать предстояло наверняка. Одну "ахт-ахт" мы навели на "Красотку", которая как раз легла в дрейф, чтобы продолжить обстрел города. Вторую — на горловину, ровно между двумя мысами — именно там через несколько минут должен был показаться гордый силуэт "Секрета", осеняемый яростным горением алых парусов.
— Дайте мне, мне! — Фахнерт оттолкнул меня от прицела и склонился над пушкой,— Ненавижу Тоббогана, ненавижу Зурбаган и всех этих сраных ублюдков! Отойдите! Я должен, слышите? Они угробили мою "Фрези" — а я угроблю их "Дэйзи"!
Так вот куда он смотрел, постоянно отвлекаясь от созерцания вражеских кораблей — на причал, где была пришвартована его одномачтовая малютка-яхта! Выходит, "Фрези Грант" больше нет? Эх!
Я наконец закончил свою работу наводчика и махнул рукой:
— Заряжай!
Зубы Фахнерта были крепко сжаты, стариковские глаза, прищурившись, глядели в прицел орудия. Прямая наводка, никаких хитростей — не считая того, что расстояние до "Красотки Дэйзи" — около версты, и она качалась на волнах...
Второе орудие было уже наведено — осталось дождаться, когда "Секрет" сам выйдет на траекторию смерти.
Сделав последний залп в сторону города, флагман федералистов развернулся круто бейдевинд, используя паровой ход — это было заметно по клубам дыма меж парусами, и, постепенно спуская свое алое оперение, вышел точно под выстрел.
— Капитан, вы готовы?
— Да, в рот мне ноги! — рявкнул Фахнерт.
— Кузьма, готов?
— Да, вашбродь!
— Тогда — о-о-гонь!
— Дава-а-ай! — старый моряк отпрыгнул в сторону и дернул за веревку, которая тянулась к ударнику.
Орудие подпрыгнуло, грянул гром, у меня зазвенело в ушах, а спустя секунду грохнуло еще раз — так, что эхо адского взрыва несколько раз отразилось от склонов холмов, по бухте прошла мощная волна, а порыв ветра сорвал с пальм сухие ветви и плоды, которые посыпались нам на головы.