Спецслужбы первых лет СССР. 1923–1939: На пути к большому террору
Шрифт:
26 января 1930 года во время прохождения Кутепова по парижской улице его просто втолкнули в подъехавший автомобиль, здесь усыпили уколом и перевезли на тайную квартиру. Место захвата Кутепова сейчас установлено точно, это угол парижской улицы Рюссель, недалеко от его парижского дома, по ней Кутепов часто ходил в церковь, обстоятельства же его гибели и место захоронения неизвестны до сих пор. По всей видимости, генерал либо умер от передозировки снотворного непосредственно на этой явке ГПУ в Париже, либо уже по пути в автомобиле, после чего где-то тайно захоронен советскими разведчиками.
Некоторые выдвигают версию, что Кутепова умышленно убили сразу после захвата, и в этом была сама цель операции, хотя все обстоятельства скорее говорят о попытке захвата для допросов и возможного вывоза в Советский Союз. Версии же о том, что генерал умер от сердечного приступа уже на советском
Французский историк Даниэль Бон написал объемную книгу «Похищение генерала Кутепова», где в основном анализировал эту историю по доступным ему материалам расследования дела генерала французскими спецслужбами (наших историков к таким материалам госбезопасности даже сейчас, почти век спустя и после краха самого Советского Союза, близко не подпускают). Из опубликованных Боном материалов дела видно, что французы разобрались с моментом самого похищения на улице Рюссель, но долго были уверены, что генерала живым вывезли на корабле в СССР либо из какого-то французского порта в Нормандии, либо даже из немецкого Гамбурга – так, судя по его рапорту, считал расследовавший дело полицейский комиссар Беранже. Французская же разведка Дексьем-бюро (Второе бюро) сообщала, что ей от коллег по разведке Королевства Югославия поступило сообщение: «Со слов одного сотрудника ГПУ известно, что Кутепова вывезли в СССР живым и втайне содержат там». Хотя позднее и французы стали склоняться к тому, что Кутепов погиб от воздействия хлороформа в момент похищения или вскоре после него еще на французской земле, а на корабле «Спартак» вроде бы в Архангельск (опять по слухам от агентуры) вывезли его тело, хотя в таком вывозе трупа нет никакого смысла для ГПУ. Можно с вероятностью 99 % утверждать, что генерал Кутепов в результате этой операции ГПУ был убит на территории Франции и в пределы Советского Союза ни живым, ни мертвым не ввозился.
Советский Союз тогда однозначно отвергал свою причастность к похищению генерала Кутепова. Органы госбезопасности СССР, недовольные тем, что во Франции несколько месяцев не утихает шум вокруг этого дела и оно дошло до обсуждения в парламенте, организовали в советской прессе целую отвлекающую кампанию. Так, в «Известиях» за 1930 год раз за разом появлялись статьи, убеждающие, что похищение генерала организовала английская МИ-6, с которой он был тесно связан, или Кутепов сам спрятался, или сбежал с кассой РОВС, или сам РОВС инсценировал его похищение для разжигания новой антисоветской истерии.
В целом эти нюансы сейчас уже не так и важны, коль скоро само участие советских спецслужб в похищении и ликвидации Кутепова твердо установлено. Вот здесь операцию «Трест» уже можно считать полностью законченной, после гибели Кутепова РОВС был подорван и в 30-х годах начал терять свое ведущее положение в российском эмигрантском движении. И эта дерзкая операция в Париже, о моральной и технической стороне которой спорят в мире разведки и в мире истории до сих пор, подводит черту и под действиями советской разведки 20-х годов.
Глава 4
Смена караула на Лубянке
Тридцатые годы в истории ГПУ, а затем и НКВД СССР принято делить на годы больших репрессий в 1937–1939 годах и на относительно «мирные» еще 1930–1936 годы. Большой террор действительно стартовал летом 1937 года. Но все 30-е годы до его начала сейчас выглядят большой подготовкой к нему, разогревом перед этим большим ударом. И ГПУ в начале 30-х годов не простаивало: аресты и высылки продолжались, все новые антисоветские организации (чаще уже придуманные, в отличие от начала 20-х годов) выявлялись, первые процессы такого рода уже организовывались, огромная империя ГУЛАГ под контролем органов госбезопасности достраивалась, чтобы с началом «большой чистки» принять миллионы политзэков и пропустить их через свои жернова. Да только за один 1930 год по делам, подследственным ГПУ, было вынесено и приведено в исполнение 20 тысяч смертных приговоров по всему Советскому Союзу. Это считается «мирным» временем во внутренней советской политике только по сравнению с большой бойней конца 30-х годов.
Иногда выдвигают версию, что изначально Сталин не планировал еще в 1934 году столь масштабные репрессии, которые случились двумя-тремя годами позднее, и что единый НКВД
К тому же к работе ГПУ к 1934 году действительно были претензии, из-за которых эту спецслужбу могли в Кремле приговорить к реформации и слиянию с НКВД: измена Блюмкина, участие некоторых работников ГПУ в партийной оппозиции, скандал в 1931 году в руководстве Ягоды с видными чекистами-дзержинцами и так далее. В 1933 году в ГПУ работала комиссия ЦК партии по проверке его деятельности, которая нашла там ряд значительных нарушений. В том же году случилось сейчас почти забытое «Дело Ревиса», тоже бросившее тень на ГПУ в глазах власти. После раскрытия очередного «контрреволюционного заговора» по решению коллегии ГПУ несколько человек было расстреляно за шпионаж в пользу Японии, а некто Ревис по этому делу отправлен в лагеря, откуда засыпал письмами ЦК партии, утверждая, что все это дело в ГПУ сфальсифицировано и все признания обвиняемых получены под пытками. Сталин лично приказал по «Делу Ревиса» назначить комиссию под началом секретарей ЦК Жданова и Куйбышева, которая часть заявлений Ревиса подтвердила, отчего Сталин тогда обрушился на ГПУ с критикой. По такой логике вся попытка либерализировать хотя бы для вида систему госбезопасности была сорвана в конце 1934 года убийством Кирова и последующими мероприятиями по поиску врагов везде и всюду, вылившимися в итоге в Большой террор.
Хотя следов такой попытки сталинской либерализации на рубеже 1934 года практически не найти, да и очень веской представляется та версия, что в своем конечном виде Большой террор был задуман еще до убийства Кирова и объединения ГПУ с НКВД в 1931–1932 годах. Поэтому в начале 30-х годов власть понемногу прогревала свою машину спецслужбы для будущих репрессий, отлаживала ее, меняла некоторые шестеренки в кадровом составе и даже сменила конструкцию этой машины, дав ей новое название.
В связи с этим в 1934 году на Лубянке происходят две большие перемены: вместо самого ГПУ появляется гораздо более мощное ведомство НКВД, а во главе спецслужбы умершего почти одновременно с ГПУ ее председателя Менжинского в кресле наркома НКВД сменяет Ягода.
Из ГПУ в НКВД
Само создание огромного механизма под названием Наркомат внутренних дел (НКВД) СССР обусловлено именно необходимостью централизации всего силового аппарата страны для организации скорой зачистки в партии и в государстве в целом. НКВД в годы ЧК и ГПУ существовал отдельно, как обычное Министерство внутренних дел, руководившее советской милицией и пожарной службой. Теперь же не ГПУ подчинили НКВД, как это на один год пытались сделать еще при Ленине в 1922 году, а обе структуры слили в один большой и мощный наркомат, сразу возвысившийся над другими советскими министерствами. НКВД не курировал теперь спецслужбу, в 1934–1941 годах в Советском Союзе он сам был этой спецслужбой, и в этом принципиальное различие. Собственно вопросами госбезопасности внутри НКВД было поручено заниматься отдельному управлению государственной безопасности – ГУГБ, вобравшему в себя большинство вопросов бывшего ГПУ внутри страны (им руководил в ранге заместителя начальника НКВД Яков Агранов). Внешняя разведка, пограничные войска, технические службы, управление лагерями (ГУЛАГ) – все теперь было в структуре НКВД. Собственно милиция тоже осталась здесь же, по инерции продолжая дистанцироваться от чекистов и не осознав до конца факта нахождения с госбезопасностью в одном наркомате.