Спэнсер Коэн. Книга 1
Шрифт:
— Эм…
— Ты не обязан, — сказал я, давая ему возможность соскочить.
— Уверен?
Я хмыкнул.
— Разумеется, уверен. — Вообще — то, я мало в чем бывал уверен. Но в том, что хотел услышать его игру на рояле — определенно «да».
— Что сыграть?
— Первое, что придет в голову.
Он пару раз моргнул, все еще сомневаясь, и прошел к роялю. Медленно уселся и опустил пальцы на клавиши. И, не проронив больше ни единого слова, глубоко вдохнул и начал играть.
Приятную композицию с невозмутимым идеально рассчитанным
Я не знал названия мелодии, кто ее написал, сочинил — ничего. Но от нее перехватывало дыхание. Правда, случилось это не только из — за музыки. А еще и из — за мужчины, благодаря которому из рояля доносились голоса ангелов. От него перехватывало дыхание, от движений рук, от прикрытых глаз и от того, как он затерялся в музыке, как выуживал звуки из рояля всем своим телом. А когда его руки упали на колени, и последняя нота повисла в воздухе, мне было не подобрать слов.
Эндрю взглянул на меня, потом вернулся глазами к роялю и выдохнул, надувая щеки.
Я проглотил свои эмоции, бабочек, что порхали в груди. Он ждал моей реакции, поэтому я прошептал чистейшую правду.
— Никогда не видел ничего прекраснее.
Он послал мне скромную улыбку.
— Ты хотел сказать «слышал»?
— А разве я не так сказал? — растерянно спросил я. Сердце все еще барабанило, как вышедший из строя метроном. Я был уверен, что произнес «слышал».
Эндрю покачал головой и улыбнулся, глядя на руки.
— Лучше, чем «Аллилуйя» Джеффа Бакли?
Я рассмеялся, смутившись своей реакции на него.
— Эндрю, было невероятно. Что это за мелодия?
— Так, написанная мной ерунда.
Я фыркнул.
— Прикалываешься? Тобой написанная?
Он кивнул.
— Написанная мной ерунда, — спародировал я его голос. — Нет, список покупок — написанная тобой ерунда, а это…, — я махнул рукой на рояль, — боже мой, Эндрю, было так… невероятно. — Других слов просто не нашлось.
Он улыбнулся с заметным облегчением и, наверно, даже с капелькой гордости.
— Спасибо.
Мне пришлось сдержать желание подойти и коснуться его. Обхватить руками его лицо и поцеловать. Взять за руку и отвести наверх в постель. Я хотел. Господи, как же я хотел.
И знал, что был не в своем уме.
Где — то каким — то образом я позволил себе пересечь границу. И не просто шагнул за нее. О, нет. Я пересек эту самую границу как Усэйн Болт [12] . Но, не позволяя положить всему конец, не позволяя сдать назад и выполнять свою работу, мое глупое сердце заговорило раньше моего глупого мозга.
12
Ямайский легкоатлет, специализировался в беге на короткие
Сыграй снова.
Глава 7
Лола подъехала к входу в салон, и я запрыгнул на пассажирское сиденье, не дав автомобилю сзади шанса посигналить. Она гнала крошечную «хонду» восьмидесятых годов, — метко прозванную «Синди Кроуфорд» в честь любимой модели Лолы из восьмидесятых — как демона, по утренним пробкам. И стоило отдать ей должное: она проехала целых два квартала и только потом пристала с вопросами.
— Как прошел ужин?
— Хорошо.
Она перевела взгляд с дороги на меня.
— Просто хорошо?
Я старался не улыбаться и лажанулся.
— Ладно, лучше, чем хорошо. Лола, он играл мне на рояле.
— Это эвфемизм для чего — то развратного?
Я рассмеялся.
— Нет. В прямом смысле играл на рояле. Просто невероятно.
— Сара все еще была там?
— Нет, только я.
— О, неужели?
— Заткнись. Все было не так. Я попросил его сыграть, он и сыграл. То есть у него в гостиной стоит огромный рояль. Не я же купил его, чтоб он мог играть.
— Как купил проигрыватель?
Я послал ей свой лучший взгляд из разряда «завали», который только смог изобразить.
— Это иное.
— Мм — мм. — Она издала одобрительный звук, вовсе не походящий на одобрение.
— У всех должен быть проигрыватель и хотя бы один альбом Джеффа Бакли, — пояснил я. — Уверен, это писаное правило.
Она расхохоталась.
— Что он тебе сыграл?
— Сказал, написанное им самим. Знаешь, типа как мы пишем эсэмэски, он пишет музыку.
— Он хоть что — то не умеет?
— Видимо, готовить. В этом плане у него руки из одного места.
Лола рассмеялась.
— О, хорошо. На секунду мне показалось, что он — само совершенство.
Я закатил глаза.
— Однако заказывает он отличные блюда. Вчера была паста с телятиной.
Несколько раз она бросала на меня взгляд, словно пыталась прикинуть, как точнее выразиться или что — то в том же духе, и при нормальных обстоятельствах я бы велел ей выложить все начистоту. Но я абсолютно не сомневался, что не хотел слушать связанную с Эндрю речь, поэтому сменил тему.
— И куда же мы направляемся?
— В центр, — ответила она. — Съемка будет в метро.
— Круто.
До окончания дня тему Эндрю она больше не поднимала. Само собой, она занималась превращением красивых людей в необыкновенно красивых, а я занимался выполнением ее просьб. А темы наших разговоров вращались вокруг других вещей, что было просто прекрасно. Продолжалось так до тех пор, пока мы не забрались в «Синди Кроуфорд» и не двинули в сторону дома. И я решил проверить телефон. Водила она как чокнутая слепая женщина, так что иногда лучшим выходом было не смотреть не дорогу.