Спицы в колесе Сансары
Шрифт:
— Аминь, — засмеялась Юля.
— Но я не ведьма, — сказала со вздохом Лиза.
— Ничего. Поможешь мензурки мыть. Это тоже очень важное дело.
Девушки распрощались с тетей и покинули загадочный дом. Садясь в «порше», Юля спросила:
— Куда тебя подбросить?
— В Водопьяновский парк.
— Хочешь прогуляться?
— Да.
— Лизка, а когда ты работать будешь?
— Я работаю. Пишу диссертацию.
— Я про ту работу, которая приносит денежки. Хочешь, я тебя своим пресс-атташе
— Не надо, Юля.
— Ты здорово депрессуешь, подруга. Да пойми, Лекант твой не единственный!
— Единственный.
— Так нельзя. Ладно, поехали.
Юля от досады стрельнула молнией в ближайшую урну. Сбросила, можно сказать, негативную энергию. «Порше» покатил в сторону главной щедровской достопримечательности — Водопьяновского парка.
У входа в парк машина остановилась.
— Спасибо, Юля. — Лиза пожала руку подруги и вышла.
— Я подумаю, как тебе помочь, — вдогонку ей крикнула Юля.
И уехала, поскрипывая шинами от большой досады. Юлю хлебом не корми, дай только сделать всех счастливыми. И то, что Лиза отказывалась быть счастливой, ее сильно напрягало.
Лиза вошла под сень Водопьяновского парка и направилась на свою любимую поляну. Здесь она два года назад обнаружила гробницу с Лекантом. Здесь они встречались, млея от любви друг к другу.
Поляна была пуста. Пуста была и скамейка, которую недавно здесь поставили, скамейка была красивая, резная.
Лиза опустилась на скамейку, стиснула руки под грудью, словно вбивала в себя таящуюся внутри боль.
— Лекант, — прошептала она. — Лекант, Лекант, почему ты меня оставил?
Она проговорила это и тут же устыдилась ненужной пафосности своих слов. Полились слезы. Лиза сидела сгорбившись, скорчившись от боли. Так она проводила целые дни, а иногда и ночи.
Но сегодня в окружающем мире что-то произошло. Слишком уж нежно пели птицы, и слишком сладко пахли поздние подснежники. Они словно уговаривали Лизу утешиться.
Но даже не это главное.
Главное, Лиза подумала: «Если на эту поляну сейчас придет мужчина, я выйду за него замуж».
Ну приходят иногда в голову девушкам абсурдные мысли, что ж поделать. И Лиза не исключение.
Однако на полянке было одиноко. И Лиза, посидев, собралась уж уходить, как вдруг на поляну из кустов бузины выскочил мальчишка.
Нет, скорее уж юноша лет девятнадцати.
У него было сильно разбито лицо и с правой руки капала кровь. Он был измотан и перепуган.
Лиза вскочила. Она забыла, о чем думала, и сейчас хотела только одного — помочь бедолаге.
Паренек увидел Лизу. И закричал шепотом:
— Уходите! Они сейчас будут здесь!
— Кто они? — негромко спросила Лиза и получила ответ:
— Панки. Они за мной охотятся.
— Спокойно, — сказала Лиза. — Я знаю, как управляться с этой братией. А вы подойдите сюда, я вам
Парень, покачиваясь, подошел к Лизе.
— Уходите, — повторил он, — здесь сейчас будет избиение младенцев.
— Да, если младенцы — панки, — усмехнулась Лиза. — Я занимаюсь айкидо. Надеюсь, моих знаний хватит, чтобы пригладить пару-тройку ирокезов. Садитесь на скамейку. Я буду вашей Тамаркой-санитаркой.
— Какой еще Тамаркой-санитаркой?
— Молодой человек, молодой человек… Вы так юны, а уже забыли Агнию Барто! «Мы с Тамарой ходим парой, санитары мы с Тамарой». Помните?
— Черт, вы мне зубы заговариваете. Специально, да?
— Да. Потерпите. Это укольчик.
— Какой еще укольчик?! Вы что?
— Антибактериальный. Спокойно…
Лиза достала из своей сумочки аптечку. Из аптечки появился шприц, наполненный рубиновой жидкостью. Лиза взяла шприц и ловко вонзила его в предплечье юноши.
— Ой!
— Ну будьте же мужчиной! Не бойтесь, это не наркотик. Это против всех бактерий и вирусов. Спецсостав Юли Ветровой.
— А, Ветровой, ну ладно.
Юноша сел на скамейку.
— Так, теперь обработаем ваши порезы и ссадины… Они что, на вас с ножом?!
— А похоже, что с вилкой?
— Смешно. Потерпите немного, будет щипать, это перекись.
— Уф.
— Уже все. Однако… Как они вас…
Лиза потратила на раны молодого человека почти весь бактерицидный пластырь, но теперь за его здоровье не опасалась.
— Жить будете, — удовлетворенно сказала она.
— Спасибо вам, только это зря. Они сейчас будут здесь, и хана вашему пластырю.
— Да чем же вы так панкам насолили?
— А разве не видно? — удивился молодой человек. — Я же гот.
Лиза осмотрела парня внимательнее.
— Ой, и правда…
Юноша был одет во все черное — джинсы, рубашку и длинный плащ. Волосы у него тоже были длинные, забранные в хвост и неумело выкрашенные черной краской. Вокруг глаз чернела чуть размазанная подводка. Смешиваясь с бледным тональным кремом, она производила устрашающий готический эффект. И еще сережка в ухе. Пентаграмма в круге.
— Уважаю готическую культуру, — сказала Лиза. — Но чтобы драться…
— Я, думаете, полез? — надулся парень. — Шел себе спокойно по проулку Чекмарева, и тут подваливает толпа.
— Проулок Чекмарева далековато. Это оттуда они вас гнали?
— Да. Их шестеро, а я один. Думаете, я трус?
— Не думаю. Шестеро, говорите?
— Да.
— Странно. Я насчитала всего четверых.
И впрямь. На поляну вывалились, дыша, как загнанные кони, четыре разноцветных и громыхающих танка. То есть конечно же панка. Их ирокезы смотрелись внушительно и грозно, а серьги в ушах звенели в унисон цепям и медальонам.