Спираль истории. Заморские ландскнехты
Шрифт:
Когда металлический великан подхватил ее лошадь под брюхо и поднял в воздух, Селестиэль испугалась, но так как все равно ничего не могла сделать, то лишь еще крепче вцепилась в седло. Земля в нескольких футах под ней стремительно неслась навстречу, лошадь заполошно дрыгала ногами.
Несколько горцев впереди бросились врассыпную, видя налетающий трансформер. Над головой Селестиэль прогрохотал гром, полыхнули длинные языки пламени, по ее шлему и наплечникам зазвенел град дымящихся латунных цилиндриков. Четыре струи огня резанули по разбегающимся горцам. Селестиэль
Открыв глаза, Селестиэль увидела, что лошадь стоит на опушке леса, мелко дрожит и буквально исходит на мыло. Металлическое чудовище замерло в нескольких шагах, повернувшись в сторону противника, а от опушки к ним бежали Ломион и Рингамир.
Приземлившись у леса, Лугарев опустил эльфа с лошадью на землю и развернул "Крестоносца" носом к противнику, готовясь атаковать снова. Но этого не потребовалось. Оставшиеся назгулы тоже исчезли, не пытаясь преследовать "Крестоносца". Остатки черного воинства, лишившись своих командиров и комиссаров, уже не мечтали о сопротивлении; их волновала целость собственной шкуры. Десятка два или три уцелевших троллей были атакованы вертолетами и истреблены. В этот момент подошла роханская конница, до того стоявшая вдалеке в ожидании развития событий. Теперь доблестные рохирримы отвели душу, вырезав горцев до последнего человека.
Лугарев, поразмыслив, не стал их останавливать. В конце концов, именно кони были главным достоянием Рохана, а захватчики угнали их более ста тысяч. Конокрадство в особо крупных размерах в Рохане так или иначе каралось смертью. Лугарев хоть и не одобрял бессмыссленной резни, но уважал право каждого человека защищать свою собственность.
Он снова повернулся к эльфу и увидел, что к нему присоединились еще двое. Эльф слез с лошади и с гордостью демонстрировал сородичам медальон, снятый с Короля-Призрака.
– Ну что, Машенька, пойдем знакомиться с эльфами?
– спросил Лугарев, и, не дожидаясь ответа, открыл фонарь кабины.
Глава 4
Селестиэль из Дома Феанора.
Увидев бегущих к ней Ломиона и Рингамира, Селестиэль слезла с лошади. Эльфы подбежали к ней, с опаской оглядываясь на металлического монстра, стоящего рядом.
– Не бойтесь, - сказала им Селестиэль.
– Он унес меня от троллей.
– Тебе удалось справиться с назгулом?
– спросил Рингамир.
Селестиэль с гордостью оглянулась на металлического великана:
– Намудалось!
Она вынула снятый с Улайра талисман Гортаура, держа железный медальон рукой в латной перчатке, и показала его эльфам.
– О Элберет!
– воскликнул Ломион.
– Это великий подвиг, Селестиэль!
Внезапно над головами эльфов раздалось шипение. Вскинув головы, они увидели, как прозрачный колпак на носу металлического чудовища поднялся и откинулся назад. Рука великана пришла в движение.
Эльфы отпрянули, схватившись за рукояти мечей.
– Стойте!
– сказала Селестиэль.
– Уберите
Рука монстра легла на землю. На ее раскрытой ладони стояли два человека - мужчина и женщина в странных облегающих оранжевых одеяниях.
Селестиэль сняла шлем и шагнула им навстречу.
Лугарев увидел, как эльф, которого они вынесли с поля боя, поднял руки и снял свой сверкающий шлем. Эльф был высок, пожалуй, не намного ниже самого Лугарева, а двое других - еще выше, и он ожидал увидеть одного из тех витязей, о которых читал в древних легендах. Однако он ошибся - уже второй раз за последние два дня.
Он еще успел подумать, что в здешних краях самые красивые женщины в основном появляются из-под шлема - пилотского или рыцарского - неважно. А затем осталось лишь одно чувство - восхищение.
Женщина, стоявшая перед ним, была необыкновенна. Сказать, что она была прекрасна, означало не сказать ничего. Казалось, звездный свет вспыхивает в ее больших серых глазах, искрится в длинных темных волосах, превращается в легкую улыбку в уголках губ... Все женщины мира рядом с ней казались мраморными римскими копиями с греческого бронзового оригинала.
По сравнению с ней, если рассматривать внимательно, Мария выглядела более ярко и эффектно. Но в глубине глаз эльфийской женщины светилась мудрость многих веков, и еще был особый, внутренний свет...
Резкий толчок в бок вывел его из этого сказочного, блаженно-восторженного состояния - Мария ткнула его локтем, прошипев:
– Проснись, коммандер!
Только тут Лугарев осознал, что пауза неловко затянулась, и, пожалуй, не слишком вежливо вот так пялиться на незнакомую женщину. Он покосился на Марию. Она была совершенно спокойна, рука ее как бы невзначай лежала на кобуре пистолета.
Лугарев поднял правую руку ладонью вперед, показывая, что невооружен, и произнес запомнившееся ему древнее приветствие на наречии Высоких Эльфов:
– Элен силла луменн оментилмо! (Час нашей встречи осиян звездой.)
Эльфы удивленно переглянулись.
– Осторожнее, друзья мои, - сказал Ломион.
– Наши гости знают даже Древнее Наречие!
– Кто вы будете, чужеземцы, и что привело вас сюда?
– спросила Селестиэль.
Не только Лугарев, но и Мария были поражены чистыми, звонкими голосами эльфов. Они звучали, словно серебряные колокольчики.
– Мы - наемники, приехали издалека, чтобы защищать Гондор, - осторожно ответил Лугарев. Он помнил предостережение Советника: "Не называйте свои имена незнакомым людям, а тем более нелюдям. Эта линия времени близка к астральным, и существа, владеющие магией, могут подчинить себе вашу волю." В способностях эльфов в области магии сомневаться не приходилось.
– ... а здесь мы оказались, чтобы не допустить врага в ваш лес, - закончил он.
Эльфы снова удивленно переглянулись.
– Тому, вместе с кем победил столь страшного противника, как бывший король Ангмара, можно открыть свое имя, - сказала Селестиэль, улыбаясь.
– Я - Селестиэль из Дома Феанора. Это - мои друзья - Ломион и Рингамир из Дома Финголфина. А как называть вас?