Спираль истории. Заморские ландскнехты
Шрифт:
С первыми звуками песни он достал из вертолета магнитофон и включил на запись, наслаждаясь мелодичными, как перезвон колокольчиков, песнями эльфов. В их языке почти не было шипящих звуков, и он очень подходил для песен, как, например, итальянский.
Наконец эльфы умолкли. Селестиэль вопросительно посмотрела на Лугарева.
– В жизни не слышал ничего красивее, - признался он к ее явному удовольствию.
– Я тоже, - сказал Ломион.
– Ты для нашего гостя так старалась, Селест?
Она только улыбнулась в ответ.
На небе начали зажигаться первые звезды. Лугарев уже хотел укладываться
Выйдя из-под деревьев, они остановились. Селестиэль подняла руку, указывая на яркую синюю звезду.
– Смотри, это Хеллуин. Правда, красивый? А как он называется у вас?
– Сириус, - ответил Лугарев.
– Отсюда он смотрится куда приятнее, чем вблизи.
Селестиэль вопросительно взглянула на него.
– Был я там в прошлом году, - пояснил он.
– Едва ноги унес...
Селестиэль посмотрела удивленно, но ничего не сказала. "Не поверила", - подумал он: "Это и не удивительно. На ее месте и я не поверил бы."
– А это Вильварин - "Бабочка", - сказала она, указывая на небольшое созвездие.
– У нас ее называют "Кассиопея", - машинально ответил Лугарев, неожиданно ловя себя на мысли о несусветной глупости происходящего. "Что я, черт подери, здесь делаю? Гуляю и любуюсь звездами с женщиной, которая старше меня на пять тысяч лет?!! Бред сумасшедшего! "
– А вот эту звезду я люблю больше всех, - сказала Селестиэль, очевидно не догадываясь о его мыслях.
– Мы называем ее Гил-Эстель - "Звезда Надежды".
Лугарев посмотрел туда, куда указывала ее рука. Над западным горизонтом чуть выше Венеры ярким белым сиянием горела незнакомая ему звезда. В его памяти тут же всплыли чеканные строки древней баллады об Эарендиле:
"Эарендил навеки стал
Для всех затерянных во тьме
Звездой, летящей в вышине,
Живым огнем, проводником
К священной Западной стране"
– Почему ты защищаешь нас? И Гондор?
– спросила вдруг Селестиэль.
– Что заставляет тебя делать это? Разве это твоя война?
– Как тебе объяснить...?
– задумался Лугарев.
– Объясни как можешь.
– Ну... это моя работа, - ответил Лугарев.
– Я получаю деньги за то, что защищаю вас, Гондор, или еще кого-нибудь...
– Тебе нравится убивать себе подобных?
– Нет. Деньги получать - вот это мне нравится. Но если мне приходится убить, чтобы защитить себя или кого-то еще, я убиваю. Если мне надо убить, чтобы выполнить задание, от которого зависят жизни или интересы многих людей, я убиваю. Я - наемник. Я делаю свою работу. Без удовольствия и без сожаления.
– А если противник предложит тебе больше, ты перейдешь на его сторону?
– Пойдем со мной, - ответил Лугарев, взял ее за руку и повел к вертолету.
– Я кое-что покажу тебе.
Откатив дверь вертолета, он достал из коробки, присланной Марией, свой маленький телевизор на батарейках и горсть мнемокристаллов. Найдя нужный кристалл, он зарядил его в телевизор, включил приборчик, подозвал остальных эльфов и сказал:
– Посмотрите вот этот фильм. Он называется "Великолепная семерка". Он довольно длинный, но когда ты посмотришь его, Селест, ты поймешь, что наемники - это
– А если твой контракт кончится, и Враг предложит тебе другой?
– спросила Селестиэль.
– Что тогда?
– Когда я заключаю контракт, я интересуюсь не только суммой, - ответил Лугарев.
– Если работа противоречит моим убеждениям, я не возьмусь за нее, сколько бы мне не предлагали.
– Тише, Селест, потом будешь спрашивать!
– зашипел на нее Ломион.
– Дай посмотреть!
Лугарев усмехнулся в усы, глядя на эльфов, завороженно прилипших к маленькому экрану. "У нас тоже найдется немного волшебства, чтобы вас удивить", - подумал он.
Два часа пролетели для нолдоров как один миг. Они ни на секунду не отрывались от экрана. Наконец фильм кончился, по экрану поплыли финальные титры.
– Кажется, я поняла, что ты имел в виду, - задумчиво произнесла Селестиэль.
– Если бы все наемники были такими...
– В Вечности других и не бывает, - ответил Лугарев.
– А что такое Вечность?
– сразу спросила Селестиэль.
– Ты так называешь свою страну?
Лугареву пришлось повторить почти то же самое, что он говорил волшебнице на верхней площадке Белой башни Минас-Анора. Эльфы слушали с напряженным вниманием, время от времени переспрашивая или уточняя непонятные моменты.
– А ты сам как туда попал?
– спросил Ломион.
– Ну, это было довольно сложно, - усмехнулся Лугарев.
– Для этого мне потребовалось умереть.
Эльфы удивленно подняли брови.
– Я был летчиком-истребителем, - пояснил Лугарев.
– Летал сначала на МиГ-23. Все было нормально, пока не началась война в Афганистане. Вскоре и нашу часть послали туда. На этой войне мне, можно сказать, повезло. Отлетал без единой царапины, получил пару орденов, капитанские погоны... По окончании срока в Афгане пересел на МиГ-27. Меня перевели в 18й гвардейский истребительно-бомбардировочный полк "Нормандия-Неман". Пролетал я там почти год, когда и случилась эта неприятность. Во время тренировочного полета на малой высоте я столкнулся с вороньей стаей. Для самолета, тем более скоростного, столкновение даже с одной птицей - это не семечки. В общем, я только успел дернуть ручки катапультирования и больше ничего не помню. Пришел в себя в какой-то подозрительно чистой больнице. Катапультирование это ведь тоже не панацея, оно далеко не всегда кончается благополучно.
Первые дни все было как в обычной больнице. Врачи сказали, что у меня было небольшое сотрясение мозга, еще кое-что... А потом появились два деятеля из Службы Кадров Вечности. Они-то и рассказали, что мой МиГ грохнулся на какое-то поле. Топливо взорвалось, плюс еще пара бомб и подвесные баки. Истребитель разнесло на такие клочья... Катапультное кресло вообще не нашли. Его эти ребята из Вечности прибрали, вместе с парашютом. Командование решило, что я погиб. Не успел катапультироваться. А меня, оказывается, подобрала спасательная служба Вечности. Они многих так подбирают. В больнице меня починили, потом предложили работать у них. В основном, летать. Условия были совершенно сказочные. Я согласился, конечно, и не жалею об этом.