Список Ханны
Шрифт:
Отдежурив свою смену у барбекю, я положил гамбургеры и салат на бумажную тарелочку и стал осматриваться, куда бы присесть. Все остальные участники были в основном парами. И меня впервые поразила мысль, насколько я одинок.
Патрик с женой Мелани уже сидели на лужайке и, увидев, что я смотрю в их сторону, знаками приглашали к ним присоединиться. Мне не хотелось никому мешать, но есть в одиночестве тоже не хотелось. И поэтому я направился к ним.
— Рада тебя видеть, — сказала Мелани, когда я присел рядом на траву. Она работает в госпитале медсестрой,
Я откусил кусок гамбургера, к моему удивлению, он показался мне необыкновенно вкусным. Наверное, был очень голоден, пробегав с детьми часа два. С таким аппетитом я не ел с тех пор, как заболела Ханна.
— Кто это? — Мелани указала на одинокую женскую фигуру.
Мы с Патриком взглянули в ту сторону. Женщина показалась мне знакомой. Я определенно видел ее раньше, когда играл с детьми. Мне уже тогда показалось, что я встречал ее раньше, но не мог вспомнить где.
— Это ведь Линн Ланкастер? — спросила Мелани у мужа.
Я чуть не уронил свой гамбургер.
— Линн Ланкастер?
— Ты знаешь ее? — спросила Мелани.
Я кивнул, чувствуя, как сразу отяжелели руки.
— Она ухаживала за Ханной, одна из медсестер в отделении. — И про себя добавил, что, более того, Линн Ланкастер шла второй в списке, который Ханна мне оставила.
Я украдкой рассматривал ее. Она показалась похудевшей, бледной и выглядела иначе, чем раньше, должно быть, поэтому я не узнал ее с первого взгляда.
— Мне не нравится, что она ест в одиночестве. — Мелани поднялась. — Пойду посижу с ней.
— Предложи ей присоединиться к нам, — поддержал жену Патрик, — не возражаешь, Майкл?
— Патрик, — понизила голос Мелани, укоризненно глядя на мужа.
— Что?
— Не хочу, чтобы Майкл думал, что мы хотим его с кем-то свести.
— Да нет, позови, я не против, — прервал я их спор. Им и невдомек, что до них так поступила сама Ханна. — Приглашайте, если хотите.
Я не видел Линн больше года. То, что мы встретились сейчас, было не похоже на случайное совпадение, скорее на провидение, может быть, это Ханна устроила встречу?
Пока Мелани ходила за Линн, Патрик спросил:
— Ты хорошо ее знаешь?
— Только по госпиталю, — сухо произнес я, чтобы пресечь дальнейшие попытки.
— Она много пережила.
— О? — Я не понимал, о чем он. — А что случилось?
— Ее развод.
Я вспомнил, что Ханна писала об этом.
— Ее мужем был Марк Ланкастер. — Патрик произнес это имя с таким видом, как будто это объясняло все.
— А что с ним такое? Кто это?
Ханна не вдавалась в письме в детали.
— Два года назад он растратил деньги благотворительного фонда. Он бухгалтер, вот и вызвался собирать деньги. Аудит выявил нехватку двадцати пяти тысяч долларов. Он оправдывался, что взял эти деньги в долг.
Я вспомнил. Скандал потряс коллектив госпиталя, но мне тогда было не до этого, наступали самые тяжелые дни. Не помню последствий, видимо, Линн пришлось пройти через унижения и развод.
Ханна наверняка знала
Мои воспоминания прервало появление Мелани с Линн. Я встал при их приближении.
— Ты помнишь Майкла Эверетта? — спросила Мелани у Линн.
— О, разумеется. Еще раз здравствуйте.
У нее была приятная улыбка, она делала ее привлекательной. Ей надо чаще улыбаться. Линн действительно очень изменилась. Каштановые волосы стали намного короче, раньше они были длинными. Она похудела и казалась совсем тоненькой. Линн была совсем не похожа на Ханну, выше на несколько дюймов.
Подчеркнуто небрежный, так бы я назвал, стиль Ханны тоже был противоположен строгому стилю Линн.
Я оборвал неуместное разглядывание. Я же клялся никогда не сравнивать других женщин с Ханной. Мое поведение было сегодня странным.
— Вы все еще работаете в онкологическом центре? — спросил я, завязывая разговор и припоминая, когда я видел ее в последний раз. Кажется, это было за две недели до смерти Ханны. Когда докторам и каждому, включая Ханну, стало ясно, что надежды нет, все медицинские работники постепенно стали исчезать из поля зрения. Такое эмоциональное отчуждение — необходимая защита, часть нашей работы. Линн была исключением. Она до самого конца оставалась Ханне другом, всегда находила время поговорить, приносила маленькие подарки — цветы, журнал, шоколад. Я настолько был погружен в свое горе, что не придавал тогда значения мелочам. Сейчас вспомнил и был благодарен.
— Да, я все еще работаю в госпитале, — ответила она.
— В этом году Линн организовала пикник, — сказал Патрик, — нам всем известно, какую трудную работу ей пришлось проделать.
Мы с Патриком тоже занимались пикником несколько лет назад, и это было действительно нелегкое дело. Очень помогли тогда Мелани и Ханна, они сидели на телефоне, делая за нас по дюжине звонков.
— Мне многие помогали. — Она отмахнулась от похвалы.
— Это Патрик уговорил меня прийти сегодня.
— Меня тоже он уговорил, — улыбнулась Линн, и я вновь отметил, что улыбка необыкновенно красила ее. Вид у нее был печальный, наверное, из-за развода. Прошло два года, смогла она забыть или нет? Меня вдруг поразило, что я думаю о ней так же, как другие обо мне. А именно: отведенная мне доля скорби должна закончиться через положенное для этого время.
Мы вчетвером некоторое время разговаривали на общие темы, и Линн ни разу не упомянула о Ханне, за что я был ей благодарен. Не потому, что не хотел говорить о жене. Она всегда будет в моем сердце. Но я предпочитал воспоминания о ее жизни, а не о ее смерти. И Линн проявила такт, чего нельзя сказать о большинстве друзей и родственников, которые считали себя обязанными при встрече немедленно выразить соболезнования, особенно те, кого я не видел со дня похорон. Особенно меня раздражало обязательное заверение, что они понимают, как я себя чувствую. Глупо, они не понимали, не могли.