Список моих грехов
Шрифт:
Её кабинет в возвышающемся над Любомирьем острой иглою шпиля здании, расположен на самом верху. Под носом у богов, как любила шутить мама. Ведь и вправду, то, что умели делать ее спецы, подобно деяниям божественным и позволительно лишь с их благословения. Ну, если бы они и вправду существовали.
— Да, мамуль, к сожалению сказки не получится. Разве что страшная, — улыбаюсь криво и гляжу на родного человека уверенно. — Но я ни в коем случае не хочу навредить вам с папой. И Росси. — Желание схватиться за голову и просто разрыдаться от обиды давит, а картинки возможного будущего
— Мамочка, родная, ты же меня знаешь, я сильная, но… — голос позорно срывается. — Я просто не выдержу.
Мама долго молчит, взвешивая и принимая решения.
— Саша, не отпустит он тебя, — мама качает головой. — Я знаю политиков. Да и Малик привык решать проблемы радикально. И я уверена, что его решения тебе не понравятся, — вздыхает она. — Вот только знаешь, в одном ты бесспорно права — ты не выдержишь! Мы с отцом тебя готовили ко многому, но не к равнодушному расчету, без права выбора.
Она жестом подзывает меня и я окунаюсь в родные объятия. От нее всегда так вкусно пахнет — весенними цветами, талым снегом, а ещё уютом.
Домом, которого меня лишали, несмотря на все обещания, что я останусь тут, в Любомирье. Кем? Матерью, у которой гарантированно отберут детей? Куклой, которую охраняют двадцать четыре часа? Даже сейчас за дверью пасутся охранники. Меня и сюда-то отпустили с большой неохотой.
— Родная моя, — шепчет мама куда-то мне в макушку. — Я не могу тебя сейчас вытащить — нужно время, чтобы не подставить отца и все подготовить, — я слышу, как дрожит её голос от напряжения. — Нужен счет, который бы не отследили, документы, место, надежные люди…
— Но времени совсем нет, — бормочу отчаянно. — Я знаю, что буквально через пару дней после этого чертового обряда уже окажусь беременна, уж об этом Амирей позаботится. И куда я потом? Да он найдет своего ребенка где угодно!
И тут меня словно молния бьет озарением. Я отстраняюсь от матери и говорю задумчиво:
— А знаешь, мам, я, пожалуй, потерплю пару месяцев, раз надежно обойти систему, чтобы исчезнуть, быстро не получится…
Госпожа Сандовская смотрит на меня, вскинув удивленно брови.
— И что ты задумала?
— Полагаю, как мне, так и вам с папой будет легче, зная, что я рожу сына от мужчины, который мне действительно понравился! — улыбаюсь зло, всё больше загораясь идеей. — Не хочу видеть в ребенке черты этой хладнокровной сволочи, — цежу сквозь зубы.
Мама хмурится, глядя печально.
— Саш, нельзя винить хищника за то, что он таковой по природе, — произносит она грустно. — Амирей и вправду не худший
О, это даже не подлежит сомнению! Её повизгиваний и стонов о несправедливости судьбы, мне хватило с лихвой. А от мечтательных рассуждений о том, как мне повезло, просто хотелось ее удавить. Спасибо Виллиану, что избавил от потока глупости — спасло только появление эдейского любовника моей любвеобильной подруги. Полагаю, присутствие породистого эдейца в ее постели, хоть немного примирило Вероничку с несправедливостью мира.
Мама же в это время что-то набирает на своем вирте, слегка поджимая губы, и хмурясь так, что между идеальных бровей появилась складка. Она отрывается от экрана и несколько долгих мгновений смотрит на меня. А потом произносит твердо:
— Я всё устрою, Александра. Так понимаю, что это тот эдеец, что увез тебя от охраны в парке? И который спас мою шилопопую гонщицу от неминуемой смерти от падения с высоты? — ее губы дрогнули в легкой улыбке, а глаза слегка потеплели.
А я покаянно опускаю глаза.
— Следила за мной? — говорю без обиды.
— Всегда, моя девочка, — признается мама. — Но никогда не мешала, пусть и пугала до чертиков своим увлечением. Но ломать тебя не позволила бы никому. И даже Амирею.
Бросаюсь к ней на шею, прижимаясь и чувствуя тепло, и ласку обнимающих рук.
— Спасибо, родная, — шепчу, давя ком в горле.
— Ничего, малышка, когда-нибудь ты сможешь вернуться, уверена. А мы будем ждать… Жаль, этот смелый и дерзкий мальчишка, что так тебе понравился, не сможет быть рядом, — она все же вздыхает печально. — Эдейцы… Что с них взять?
Как же горько, моя прозорливая мамочка, что в этот раз ты ошиблась. Мне не к кому возвращаться.
И эта боль останется со мной навсегда. Мой грех, что даже не попыталась спасти вас, когда из моей семьи решили сделать виноватых.
Просто не смогла бы, удирая зайцем от системы к системе. А взбесившийся от влияния тяжело протекающей беременности организм, совсем сбоил, вконец измученный картинками гибели стольких людей и возможной собственной смерти, что прошла буквально на расстоянии волоска.
Но это было позже.
А пока я чувствовала себя дерзкой и решительной, а главное, имела цель и перла к ней с упорством быка. И, что уж скрывать, предвкушала новый опыт и замирала от трепета перед открывающимся миром чувственных удовольствий, получить которые намеревалась только с одним мужчиной…
Который упорно решил держаться на расстоянии и относиться с должным почтением к таине своего ториди. Исключительно. Но разве меня могло это остановить?
Но тут помог сам Амирей — у судьбы бывают любопытные перипетии.
Глава 21
Во рту пересохло и ужасно хотелось сделать ещё глоток золотистого и терпкого напитка, что сумел не то, чтоб унять мои тревоги, но хотя бы сделать так, что вдыхаемый воздух, перестал казаться ядом. Знаю, что иллюзия, но, наверное, я все же трусиха, хотя раньше и не подозревала за собой такого качества.