Список на ликвидацию
Шрифт:
Он замолчал, пробираясь по все более узким улочкам.
— Ты даже не спросила, куда мы едем.
— К Эдуарду.
— Да, но мы не в полицейский участок едем, и ты даже не спросила почему. — Он покосился на меня. — Тебе же всегда надо быть в курсе всего, что делается. Почему ты не спрашиваешь?
Я подумала над вопросом и ответила:
— Не знаю. Такое ощущение, что это не важно. В смысле, я полагаюсь на тебя, полагаюсь на Эдуарда, даже на Олафа полагаюсь — в смысле работы. Я в смысле себя на него не полагаюсь.
— И не надо.
— О'кей. Мы едем на место нового
— Ты спрашиваешь, но так, будто тебе все равно, будто это совершенно не имеет значения. А для тебя все имеет значение, Анита — это одна из твоих и восхищающих, и раздражающих черт.
Он улыбнулся, но я не чувствовала потребности улыбнуться в ответ.
— У меня что-то вроде тоски по дому. Надоело мне гоняться за преступниками. Эдуард говорил тебе о своей догадке — что Марми Нуар убивает тигров, чтобы выманить меня из Сент-Луиса, подальше от всех моих близких? Последний из ее охранников мне говорил, что я ей нужна живая. Это уже дважды нас спасало. Моя смерть ей не нужна.
— Он что-то про это говорил. Она действительно может овладеть твоим телом?
— Она думает, что да.
— А ты что думаешь?
— Думаю, что это возможно.
— Меня бы это напугало до чертиков.
— Можешь мне поверить, Бернардо, я именно так и напугана.
— Это незаметно. Заметно, что ты чем-то отвлечена.
— Может, я просто не умею быть испуганной. А может, это отвлечение такое.
—Что бы это ни было, а тебе надо включить голову в игру, Анита. Ты нам нужна. Нужна Эдуарду, и уж точно тебе понадобится голова, когда встретишься с Олафом.
— Он все еще хочет, чтобы я была его подружкой по серийным убийствам?
— Он все еще считает, что ты и есть его подружка по серийным убийствам.
— Класс.
— Ты не спросила, едем ли мы на место нового преступления.
Я на него взглянула, наконец-то заинтересовавшись:
— Они никогда не убивали в одном городе дважды.
— Не убивали.
Я мрачно скривилась:
— Кончай дурака валять, Бернардо. Скажи, куда мы едем, и к чему такая таинственность.
— Эдуард позвонил Жан-Клоду.
Я сама почувствовала, какая у меня стала изумленная физиономия:
— Зачем?
— Он придумал способ, как тебе получить телохранителей, и думает, что так нам будет проще найти этих гадов.
То, что Эдуард так горячо одобрил совместную работу с охранниками Жан-Клода, было для меня самой высокой оценкой, которую только можно себе представить. Я знала, что они высококлассные профессионалы, но что Эдуард в этом со мной согласен — это и приятно, и интересно.
— Так что мы едем к ним, — сказала я.
— Ага, но сперва скажешь «здрасьте» Олафу.
— Зачем?
— Потому что Олаф считает, будто состоит с тобой в отношениях, и если вы увидитесь до работы и наедине, он может эту иллюзию сохранить. Эдуард опасается того, что может сделать Олаф, если поймет, что ты не будешь его подружкой по серийным убийствам.
— Я с этим серийным убийцей наедине видеться не буду.
— Мы с Эдуардом там будем.
Он нашел пустое место и профессионально выполнил параллельную парковку — плавно, без задержек.
— Ты живешь в городе, — сказала
Он заглушил мотор.
— А что? Умею параллельно парковаться?
Я кивнула:
— В городе чаще всего другого варианта не бывает. Или ты вырос там, где только так и можно было.
— Не надо меня вычислять, Анита.
— Извини. Может, я просто поражена твоим умением?
Он задумался на минуту, потом пожал плечами.
— Тогда просто скажи: «Высокий класс» или что-то в этом роде. Не строй гипотез.
Я кивнула:
— Ладно: высокий класс параллельной парковки. У меня она очень хреново получается.
— Сельская девушка?
— Почти всю жизнь.
— Я тебе почти всю свою биографию рассказал в первый раз, когда мы увиделись. Никогда никому столько не рассказывал, рассчитывал тебя смягчить — но тебя никогда ничего не смягчает.
— Я тебе процитирую Ракель Уэлч [6] : «Не бывает каменных женщин, бывают ватные мужчины».
— Вранье, — ответил он.
— В нормальном мире это чертовски верно.
Он вдруг улыбнулся — ослепительно белой улыбкой на смуглом лице.
6
Ракель Уэлч — американская актриса и секс-символ 1970-х годов.
— С каких это пор хоть кто-то из нас живет в нормальном мире?
Я не могла не засмеяться в ответ, пожала плечами:
— Да ни с каких.
Мы выбрались из машины, чтобы я повидалась с Олафом и оставила его в убеждении, что у него есть какой-то шанс еще залезть мне в штаны — иногда приходится врать, потому что об альтернативе даже думать страшно. Мы все — Эдуард, Бернардо и я — очень боялись того, что сделает Олаф, если окончательно потеряет надежду на секс со мной. Наверное, все мы знали, что, если он утратит надежду на мое добровольное согласие, попробует что-нибудь менее добровольное. В это «что-нибудь» включались цепи и пытка. Когда-нибудь мне придется убить Олафа, но дай бог, чтобы не сегодня. Дай бог.
Глава 27
Это был старый викторианский дом, поделенный на квартиры. Та, в которую завел меня Бернардо, была пуста — совершенно голые светлые стены, на которых еще держался резкий запах свежей краски. Бернардо вошел первым, закрывая мне обзор широкими плечами. Сперва появился Эдуард, суровый и мрачный, потом они оба отошли в сторону, и я увидела Олафа.
Он стоял у дальней стены, сбоку от эркера, и смотрел на улицу — или что-то там высматривал. Под десятифутовым потолком он казался ниже, чем на самом деле, но в нем без пары дюймов семь футов. Самый высокий из всех, кого я лично знаю. Но у него в отличие от большинства высоких людей был некоторый объем. Его трудно было разглядеть за черными джинсами и черной кожаной курткой, но я знала, что под этой одеждой — мышцы. Голова, как обычно, голая и гладкая. Так как ему приходилось бриться дважды в день, чтобы быть чисто выбритым, я всегда гадала, бреет ли он голову, но никогда не спрашивала. Когда он смотрел на меня, это переставало быть важным.