Список нежных жертв
Шрифт:
– Может, возвращался откуда-нибудь?
– Во всяком случае, он должен будет объяснить, как нашел твою сумку.
– Но это не все.
– Что еще?
– Опять странное стечение обстоятельств. Одним из спонсоров конкурса была... моя хозяйка, у которой я сейчас живу. Влас ее родной племянник.
Эмиль остановил машину и уставился на Оленьку. Он что-то считал, но уже про себя. Наконец начал высказывать мысли вслух:
– А вот это уже более чем любопытно. Он принес сумку, она пригласила тебя в семью на
– Сначала пятьсот долларов, а когда я хотела уйти, стала платить семьсот.
– Ого! Щедро. Прям по мировым стандартам.
– Домработнице Марине тоже платили прилично...
– Погоди! Марина ведь жила в том же доме!
– Вы считаете, что это Влас? – похолодела Оленька.
– Не знаю, – протянул он, но было видно, что стечение столь странных фактов огорошило его. Он повторил: – Оля, тебе не следует оставаться в их доме.
– Я заезжала в больницу, договорилась с медсестрой, она завтра заменит меня.
– И все же, Ольга, я бы на твоем месте не оставался там даже на час. Мне не нравится все это. И медсестре дай отбой. Так как? Ты уйдешь?
– Не могу. Они там все... нездоровы. Кроме Святослава Мироновича.
– А это еще кто?
– Очень злой тип. Хам. Муж хозяйки.
– Расскажи-ка подробней об этой семье. О каждом из них. Начнем с хозяйки. Вспоминай день за днем все свои впечатления, пусть даже нелепые, глупые.
Время текло, Эмиль слушал, не перебивая, обхватив подбородок пятерней, поставив локоть на руль и глядя в лобовое стекло. Когда Оленька закончила, он включил зажигание и рванул с места. Ехал молча, приехали. Эмиль вышел тоже, направился вместе с Оленькой к дому.
– Что вы хотите? – насторожилась она.
– Забрать твои вещи. Ты здесь больше не останешься.
– Но...
– Без «но»! – рявкнул он. – Идем.
– Да погодите же! – схватила Оленька его за рукав. – Святослав Миронович сказал... он сказал...
– Говори же, черт возьми, что он сказал?
– Что заведет на меня уголовное дело, если я не найду себе замену.
– Как это? – набычился Эмиль.
– Скажет, что я украла кольцо...
– Идем.
Эмиль встал возле ворот так, чтобы не попасть в глазок камеры. Оленька позвонила, железная дверь открылась, Эмиль вошел вместе с ней. В просторной прихожей их встретил Святослав Миронович, причем достаточно агрессивно:
– В чем дело? Ольга, кто это?
– Меня зовут Эмиль Максимович, – ответил вместо нее Эмиль. – Мы приехали за вещами Ольги. Она уходит.
– Ольга, у нас с тобой договор, – напомнил таинственно хозяин.
– Я разрываю ваш договор, – сказал Эмиль. – Оля, иди за вещами.
– По какому праву вы тут распоряжаетесь? – наехал на него хозяин.
– Ольга! Ольга! – послышалось из-за двери.
– Это Афанасий Петрович, – объяснила Эмилю Оленька. – Я зайду к нему.
–
Она послушно побежала в свою комнату. Святослав Миронович тем временем схватился за телефонный аппарат:
– Я сейчас милицию вызову. Ворвался в чужой дом...
– Не вызовешь, – вырвал трубку Эмиль. – А если вызовешь, неприятности будут у тебя, понял? Ольга уйдет со мной.
– Что тут за шум? – появилась в прихожей Антонина Афанасьевна и округлила глаза, ведь в их дом просто так не заходят посторонние.
– Здравствуйте, – поздоровался с ней Эмиль, натянув на лицо улыбку. – Я хочу забрать Ольгу, а мне ее не отдает ваш муж. Я полагаю, это ваш муж?
– А, так вы и есть жених Ольги? – нахмурилась хозяйка дома, затем повернулась к мужу: – Не препятствуй, пусть уходит.
– Но ты же... – пролепетал он.
– Пусть уходит! – повысила она голос. – Это ее дело.
Оленька вышла с баулом и большой сумкой на «молнии».
– Ольга! Ольга! – требовал старик из-за закрытой двери своей комнаты. – Зайди ко мне.
Она поставила сумки у ног Эмиля, вернулась к его двери, повернула ключ, торчащий в замке, и вошла. Старик заговорил шепотом:
– Меня поставили на контроль. Я опять пробовал их взорвать.
– Открыли газ?
– Да. Ты же ушла, моя совесть упокоилась бы с миром. Но меня застукал этот шакал, муж моей змеи.
– Вы неисправимы. В другой половине дома тоже люди живут, двое детей.
– Да? – удивился Афанасий Петрович, словно слышал об этом впервые. – Я не подумал. Мне все время кажется, что мы живем оторванно от мира, что вокруг нас нет ни единой живой души, лишь пустыня на тысячи верст. Я забываю. Может, у меня склероз?
Оленька слегка усмехнулась, но так, чтобы не обидеть старика. А он серьезно задумался, очевидно, искал новые пути уничтожения своей семьи.
– Я зашла попрощаться, – сказала Оленька.
– Да, да... – покивал он все в той же задумчивости. – Что ж, и из безвыходного положения выход есть.
– Как минимум два, – согласилась она.
– Ладно, – встрепенулся он. – Уходи, живи. Но не забывай, старость – это гадость.
– Оля, нам пора, – заглянул в комнату Эмиль. Его глаза задержались на Афанасии Петровиче, который немедленно поставил руку себе на бедро и принял вызывающую позу.
– Я сейчас, – откликнулась Оленька. Когда Эмиль закрыл за собой дверь, сказала: – Не надо ненавидеть. Прощайте, Афанасий Петрович. Я буду помнить о вас.
– Это лишнее. Я не Ломоносов, чтобы меня помнили. Но я бы не хотел причинить тебе зло, хоть ты и курица.
Он отвернулся, давая понять: хватит прощальных слов. Оленька не закрыла старика на ключ, прошла мимо хозяев, не взглянув на них.
– Дура, – едва слышно произнес Святослав Миронович, но она сделала вид, что не услышала.