Спитамен
Шрифт:
Из бойницы снова долетел голос привратника:
— Мой господин! Его светлость правитель изволит видеть одного тебя!
— Одного?.. — опешил Спитамен. — Разве Намич спятил с ума?!
— Он в здравом уме, господин, и прошу так не говорить о нашем правителе. А то может статься, что ворота и вовсе не откроются!.. — и все это изрекал начальник привратной стражи, который всякий раз встречал Спитамена, оказывая ему знаки внимания и уважения, и с таким же почетом провожал. Что это с ним? Словно подменили! Нет, тут все дело в Намиче. Куда едет большая арба, туда и малая катится.
Спитамен
— Отворяй! — приказал он.
Громыхнул в подворотне засов, зазвенела цепь, и тяжелые, обитые бронзой створы, заскрипев, подались назад. Образовалась щель, в которую мог протиснуться только пеший, да и то с трудом. Что ж, Спитамену пришлось слезть с коня. То же проделали, глядя на него, Датафарн, Зурташ, Шердор, Тарик и стали медленно приближаться.
— А вы стойте на месте, тут и дожидайтесь своего предводителя! — раздался хриплый голос начальника стражи.
Но было поздно, Спитамен уже скользнул между створами ворот, могучим кулаком сбил с ног двух дюжих привратников, подпиравших створы ворот плечами с внутренней стороны. На помощь им кинулись несколько других, на ходу вынимая из ножен мечи. Но Датафарн, Зурташ, Шердор, Тарик уже были в подворотне. Зазвенели мечи. Троих или четверых стражников удалось обезоружить, остальные позорно бежали.
— Не кровь собратьев проливать мы пришли сюда! — гневно сказал Спитамен перепуганному насмерть начальнику стражи, едва не свернувшему себе шею, сбегая по деревянным ступеням с башни. — А чтобы вместе с вами защитить Мараканду!.. — Он тяжело дышал, глаза сверкали.
— Не сердись, господин, мы люди подневольные. Что велят, то и исполняем, — лепетал дрожащими губами старший привратник.
Спитамен налег с друзьями на ворота, отворил их настежь. Махнул рукой, и в подворотню въехали конники, звеня удилами, зло подшучивая над привратниками и громко смеясь. Улицы Мараканды наполнились конским топотом.
— Пока я буду разговаривать с Намичем, мои джигиты останутся здесь! — сказал, кивнув на ворота, Спитамен начальнику стражи. — Пока можете отправляться в харчевню, они посторожат!..
К нему подвели Карасача, он ласково погладил его по шее и сел в седло.
Жители Мараканды переполошились, увидев бешено скачущих по улицам конников, бросились кто куда, вбегали во дворы, запирали ворота, но в конце концов разобрались, что прибыли свои, и не кто-нибудь, а Спитамен с войском.
Ворота цитадели были отворены. Пять всадников стремительно пересекли площадь и, не успели привратники скрестить на их пути длинные копья, как они уже влетели в подворотню. Снующая по двору челядь разбежалась. Всадники осадили коней у веранды дворца. Бросившиеся к ним стражники узнали Спитамена и его друзей, которые тоже не раз тут бывали, растерянно затоптались на месте. Спитамен спрыгнул с седла, передал одному из них повод коня:
— Отведи к коновязи да не забудь напоить, накормить!
Остальные поступили так же.
Затем проследовали по длинной
Намич быстро взял себя в руки и попробовал улыбнуться, поглаживая бородку.
— Почему у вас на лицах такое смятение? Или вы не узнали знаменитого Спитамена, приняв его за нашего недруга?.. — спросил он с наигранной усмешкой у телохранителей. — Спрячьте оружие в ножны и ступайте, нам с полководцем надо поговорить.
И когда телохранители, шаркая сапогами о ковер, удалились за дверь, Намич наклонился вперед, облокотясь левой рукой о колено, а правую положив на рукоять кинжала, и, в упор глядя на Спитамена, спросил:
— Как велите истолковывать ваше столь неожиданное вторжение?
— Мы пришли, чтобы задать вам несколько вопросов, Ваша светлость, — сказал Спитамен как можно спокойнее. — Если позволите…
— Позволяю.
— Не сам ли Анхра — Майнью нашептывает вам что-то на ухо; едва вступив в Мараканду, мы узрели столько странностей…
— Что именно поразило твой орлиный взор? — усмехнулся Намич.
— Неужели наше долгое отсутствие на ваших пирах могло вызвать к нам столь откровенную вашу неприязнь, Ваша светлость, что, разговаривая с нами, вы держитесь за кинжал?
— Буду откровенен с тобой, Спитамен, — произнес Намич, меняя позу и сведя над переносицей кустистые, тронутые сединой брови. — Ты не по-рыцарски обошелся с Артаксерксом. Или забыл, что Ахура — Мазда карает всякого, кто проливает царскую кровь?..
— Вы знаете, во имя чего это было сделано… Но если Ахура — Мазда посчитает, что для спасения Согдианы нужна еще и моя кровь, то я готов принести ее в жертву!..
— Ему виднее, — произнес Намич, глянув в потолок. — Во всяком случае, Искандар Зулькарнайн уже шествует по земле Согдианы…
— Потому я перед вами, Ваша светлость. Двурогий идет сюда. И горе нам, если мы не позаботимся о том, чтобы Мараканда стала неприступной крепостью на его пути.
Намич глубоко задумался, склонив голову на грудь. Везиры его перестали перешептываться, притихли. Через открытые в сад окна доносился щебет птиц.
— Эх, не думал я, что согдийские предводители столь легкомысленны, — проговорил он. — Искандар при помощи своего отца Бога с невероятной легкостью разбил великую армию Дариявуша… С твоей легкой руки, Спитамен, рассеяны остатки бактрийской армии, которую готовил к сражению Артаксеркс… А ты хочешь испугать самого Искандара со своим жалким воинством.