Сплетение песен и чувств
Шрифт:
– Ага – вздохнул Артём.
– Утром она ушла, а в конце дня мне позвонили и сказали… – Аня всхлипнула, но сделала глубокий вдох и взяла себя в руки. – Сказали, что нашли мой номер у нее в сотовом, что мою маму сбила машина, где-то на Литейном, перебегала дорогу, куда-то спешила. И дальше, Тём, я уже ничего не соображала.
– Это понятно, Ань. Ты не волнуйся, я с тобой, ты не одна, – Артём почувствовал, как у него начинает дрожать голос.
Снова повисла пауза, и стало пугающе тихо.
– И знаешь, Тёма, я, наверное, сделала то, чего не должна
– Ты о чем?
– Я когда съездила туда… там было страшно, не хочу вспоминать, я приехала домой, у мамы в серванте, – Аня показала рукой на большой шкаф со стеклянными дверцами, в котором стояла посуда и несколько бутылок спиртного. – Стоит какой-то дорогущий коньяк. Я открыла бутылку и немного выпила…
– Ты все правильно сделала, Ань. Тебе надо было успокоиться.
– Я не об этом, Тём. Я позвонила ему. Просто нашла у мамы в записной книжке его номер и позвонила.
– Ты о…? – хотел спросить Артём, но Аня его оборвала:
– Да, о моем отце. Я позвонила ему, сказала, что я его дочь и что с мамой случилось несчастье.
Артём задумался. Действительно, история принимала странный оборот. Что мог ответить на это человек, которого Аня никогда не видела, который не поддерживал никаких контактов с дочерью и бывшей женой. Да и вообще, были ли они женаты?
– И как он отреагировал? – спросил Артём, – Он понял, кто ты такая?
Аня вздохнула.
– Понял. У него оказался такой резкий голос, Тём. Он просто крикнул, не сказал, а крикнул в трубку, чтобы я держала себя в руках, а он приедет и во всем разберется. Только вот думаю, может, не стоило звонить, может, он мне так ответил, чтобы от меня отвязаться?
Вероятность такого развития событий несомненно была, но Артёму не хотелось даже думать о том, что в мире все может быть так просто, банально и подло. Нет, такого просто не могло быть.
– А тебе мама когда-нибудь о нем что-нибудь рассказывала?
– Нет, ничего, – Аня схватилась за голову. – Только знала его имя и примерно где он живет. Больше ничего. А у нее в записной книжке были два его телефона. Один, очевидно, домашний, там никто не брал трубку. И мобильный, по которому я почти сразу дозвонилась. Что мне делать, Тёма, как быть?
– Не знаю.
– Мне звонил мамин начальник, представляешь? Он всегда ругал ее, а здесь сказал мне, что я могу на него рассчитывать.
– Еще бы – сказал Артём.
На стене на кухне висели часы. Было слышно, как они пощелкивают, отбивая секунды, как едва-едва шуршат стрелки. Артём и Аня сидели и смотрели друг на друга, не зная, как поступить и даже не представляя, как поддержать разговор так, чтобы сохранять спокойствие и самообладание.
– Ты только не уходи, Тём, я боюсь.
– Не уйду. Видишь, я с тобой.
– А учеба?
– Плевать.
– Тебе ничего не будет, если ты прогуляешь?
– Нет, не будет. Ты спала?
– Нет.
– Тебе надо немного поспать.
– Посплю, – Аня задумалась. – Но только если ты никуда не уйдешь. Обещаешь?
– Конечно, обещаю. Поспи.
– Это от коньяка – призналась Аня, вставая из-за стола. – Я ревела, выпила коньяка, потом еще и еще, потом стало плохо мне, так и не спала всю ночь.
Аня подошла к окну, слегка отдернула штору. На подоконнике возле керамического горшка с большущим алоэ стояла початая бутылка Hennessey, в ней оставалась примерно половина.
– Столько выпила и ничего не ела? – ужаснулся Артём, подошел к окну, буквально выхватил из рук Ани бутылку и стал вертеть ее в руках, – Ты же печень посадишь. Никогда не пила, а тут сразу и столько. С ума сошла, точно с ума сошла!
Отвернувшись, Аня заплакала и направилась из кухни в комнату. Артём не стал ее останавливать, это было бы эгоистично с его стороны. Аня была напугана, подавлена, опустошена трагедией и одиночеством и любое неосторожное слово больно ранило ее. Ей нужно было побыть одной, но в безопасности, зная, что Артём рядом и в любую минуту может оказаться с ней.
Артём услышал, как тихо закрылась дверь в комнату, как скрипнул диван, потом послышались шаги и шум. «Задергивает занавески» – сообразил он. Затем снова слегка скрипнул диван – и стало тихо, лишь кухонные часы нарушали тишину своим вкрадчивым ходом, будто извиняясь.
От этой тишины и самому Артёму захотелось взять и уснуть. «Как Аня это все сможет выдержать? Нет, я бы точно не смог так держаться, если бы с моей мамой что-то случилось. Тьфу, не хочу об этом думать. А что ее отец? Или кто там он ей? Она его никогда не видела. Что он сделать сможет? Да и вряд ли приедет, вряд ли» – в голове Артёма вертелось еще что-то, но он уже не понимал, что именно. Сев на стул, облокотившись на стол, положив голову на ладони, он медленно засыпал.
Ему снилась мать Ани. Почему – не совсем было понятно. Она о чем-то ему говорила и зачем-то учила пользоваться какой-то хлебопечью, которую ей подарили на день рождения, но она якобы ею пользоваться так и не научилась. Артём обещал, что научится, а сам не понимал ничего. С чего хлебопечь? Откуда? Что за ерунда? Потом они с Аней катались на велосипедах в парке. Какие велосипеды? Откуда? У него никогда не было велосипеда, если не считать того, что остался в деревне, на котором его отец иногда ездил в лес подальше, за грибами. О чем-то они с Аней разговаривают, смеются. Только о чем? Почему смеются? И кто им мешает смеяться? Тот, кто стучит, все громче и громче.
Артём открыл глаза. Дико болела шея, голова казалась настолько тяжелой, что с трудом ее удалось поднять с рук, растянутых на столе. Руки тоже ныли, будто Артём снова таскал тяжести и грузил куда-то коробки. Слышался стук в дверь и трель звонка. Артём встал и подошел к двери – на лестничной клетке стоял мужчина, скудный свет слегка освещал его лицо, но Артёму этого было достаточно. Он отскочил от глазка, пару секунд подумал и открыл дверь.
– Здравствуйте – тихо сказал Артём.
– Здравствуй, парень. Я не ошибся…