Спор богинь
Шрифт:
– Ты забываешь, что мы с тобой родственники, а я всегда стараюсь держаться в курсе всех событий, касающихся близких мне людей, хотя и вижусь с ними, возможно, не так часто, как следовало бы.
Если Вулкан был удивлен, то Астара тем более. Сэр Родерик отзывался о Вулкане как о легкомысленном человеке, которого без всякого толка носит по свету. Как мог он говорить такое о немыслимом храбреце, добившемся невозможного – ведь он совершил паломничество в Мекку и проник в таинственный Харар?
– Лично
Астара думала, что Вулкан расскажет своему кузену об интересе, проявленном к нему английской Ассоциацией исследователей Африки и Географическим обществом в Париже.
Но вместо этого он сказал:
– Я с нетерпением жду от тебя, Уильям, рассказа о твоих приключениях на скачках. В Литл-Милдене
несколько дней все только и говорили, что о победе Брамселя. Он пользуется у них явной популярностью!
– Я так и думал, что местным жителям будет о чем поговорить, – самодовольно произнес Уильям. – А ты сам-то сделал на него ставку?
– Честно говоря, я просто забыл, – ответил Вулкан.
Увидев снисходительную усмешку виконта, Астара поняла, что он считает Вулкана человеком без средств, который заявляет о своем равнодушии к скачкам только из-за того, что не может позволить себе делать ставки.
Интересно, замечает ли сэр Родерик напряженные отношения между племянниками, хотя вряд ли что-нибудь может укрыться от его зоркого глаза. Еще Астаре стало интересно, связана ли явная неприязнь Уильяма к Вулкану именно с ее персоной или она существовала и в прежние времена. Впрочем, подумала девушка, эта неприязнь, вероятно, отчасти объясняется независимостью Вулкана, его непохожестью на своих кузенов. Правда, внешне разница между ними практически не бросалась в глаза. Он был не менее элегантен, чем они, да и одет почти так же. И все-таки, на ее взгляд, Вулкан был наделен яркой индивидуальностью, бросавшейся в глаза, словно свет маяка в ночной тьме.
Уильям и Лайонел тускнели рядом с ним, сразу делались незначительными, и ей казалось, что это видит не только она, но и сэр Родерик.
По окончании обеда Астара, как у них было заведенно, покинула джентльменов и устроилась в салоне, предоставив им возможность побеседовать за рюмкой портвейна. Обычно они вновь присоединялись к ней через десять минут, но на этот раз время тянулось для нее невероятно медленно и каждая секунда, разлучавшая ее с Вулканом, казалась ей столетием. Все, что ей оставалось, это гадать, что он чувствует и думает ли о ней вообще.
Еще накануне он сказал ей, что она вошла в его жизнь и теперь он никогда ее не отпустит. И она
– Моя маленькая богиня, я буду считать секунды до завтрашнего вечера.
Она тоже весь день считала секунды, но теперь не была уверена, что испытывает к ней Вулкан и хочет ли он вновь обнять ее и осыпать поцелуями, как сделал это, когда пригласил ее поехать с ним в Париж. Нужна ли она ему сейчас? Захочет ли он теперь на ней жениться? Да и чем вообще была для него их встреча, – может, просто очередным приключением?
Вопросы кружились у нее в голове, отдаваясь эхом в сознании, повторяясь вновь и вновь до бесконечности. Затем до нее донеслись голоса джентльменов, выходивших из столовой, и она почувствовала, как сильно бьется ее сердце в ожидании Вулкана. Он вошел в салон вместе с сэром Родериком, весело о чем-то беседуя, и ей, увидев на его лице улыбку, захотелось подбежать к нему и попросить, чтобы он крепко обнял ее и прижал к себе.
«Люби меня! Люби меня!» – мысленно кричала Астара. Однако его глаза были устремлены не на ее лицо, а на картины, украшавшие стены салона.
– Вижу, у вас появился новый Ван-Дейк, – заметил он, глядя на картину, висящую между камином и дверью.
– Нравится? – спросил сэр Родерик.
– Я считаю, что он единственный из художников, который равен вам по значению, дядя Родерик.
Сэр Родерик довольно улыбнулся, обрадованный комплиментом племянника.
– Я и сам часто так думаю, – сказал он. – А кто, на твой взгляд, мог бы написать портрет Астары? Можешь ли ты кого-нибудь порекомендовать? Два итальянца уже пытались это сделать, но оба неудачно.
Вулкан впервые после своего возвращения посмотрел на Астару. Его взгляд показался ей равнодушным.
Она с мольбой заглянула ему в глаза, уверенная, что он должен понять, как она его любит и как хочет объяснить ему, почему его обманывала.
– Только два художника в состоянии отдать должное красоте Астары, – произнес наконец Вулкан, – это великий Боттичелли – и ваш покорный слуга!
Астара ахнула, услышав окончание фразы, а сэр Родерик воскликнул:
– Великолепная идея! И когда ты приступишь к ее осуществлению?
– Я сомневаюсь, удовлетворит ли вас результат, – ответил Вулкан, – и, разумеется, это вопрос времени.
– Следует ли это истолковать таким образом, что ты снова куда-то уезжаешь? – осведомился Уильям.
Он вошел в салон вслед за дядей, но Астара даже не заметила его присутствия.
– Очень скоро, – ответил Вулкан.
– Значит, Астаре повезло, и ей не придется мучиться, позируя тебе, – небрежно заявил Уильям, – тем более, насколько я могу судить, ты недостаточно известен, чтобы претендовать на такую прекрасную модель.