Спорим, мы не разведемся?
Шрифт:
Молча беру его телефон. Удивляюсь, когда вижу фотку кошечки, которую хотела покормить, и читаю сообщение «нашлась кошка, никто не терял?!». И следующее: «Ой! Моя выскочила, когда дверь открыла! Спасибо, сейчас заберу».
— Так что все в порядке с ней, — улыбается Гриша, словно он только что решил всемирный конфликт.
— С ней — да. А со мной — не очень. Со мной было бы лучше, если я покормила бы кошку сразу, — жестко отвечаю я, чувствуя раздражение. — Потому что я тоже живой человек, и я чувствую себя отвратительно, когда не могу помочь или, что хуже,
Меня буквально колотит от чувства несправедливости. И это чувство удваивается, потому что родной человек этого не слышит и не понимает.
— Я наконец-то все понял. Прости, пожалуйста, что давил на тебя. Нельзя ограничивать взрослого мыслящего человека, — он пытается извиниться, но мне не становится легче от его слов.
Слишком часто он делал противоположное тому, о чем сейчас говорит. И от этого невыносимо больно, потому что чувства к нему у меня остались. Но их так сильно перебивает злость и ненависть, что хочется просто выплеснуть чай ему в лицо.
— Извинения приняты, — киваю я. — И ты меня прости, но простить тебя сейчас я не могу, — мои слова звучат грубо, но это истинная правда.
Гриша грустно смотрит на меня, но кивает, принимая мои слова.
— Добавь меня, пожалуйста, в чат, — наконец, решаюсь, я.
— Зачем? Ты же не хотела эту тонну спама, — его брови поднимаются вверх, а в его голосе сквозит удивление.
— Теперь придется. Если мы разведемся, и квартира останется у меня, придется общаться с соседями, — отвечаю я, встав из-за стола.
Не сразу понимаю, что говорю «если», а не «когда», что уже навевает хоть на какой-то шанс, пусть даже мизерный.
Споласкиваю кружку, ставлю ее в шкаф, иду в комнату и в проеме торможу:
— Кстати, спасибо за арахисовое масло, — бросаю я и ухожу в спальню.
Не отношения, а полный провал. Не замужество, а полный крах всего. Правильно говорят, хорошее дело браком не назовешь.
Тогда почему так больно, пусто и невыносимо на душе?! И совершенно не хочется расставаться?
Глава 4
Несмотря на нервы и на беспокойство из-за моего шаткого будущего, быстро засыпаю от усталости. Утром встаю по будильнику, привожу себя в порядок и убегаю на работу, даже не попрощавшись с мужем. Действую на автомате, стараюсь не думать, потому что от любой мысли начинаю все больше тревожиться на пустом месте.
В офисе меня «радуют» очередным переводом на удаленную работу. Кажется, словно судьба сама толкает меня в руки моего мужа. Вот только одна проблема: я не верю в судьбу. Люди сходятся не потому, что им предначертано быть вместе. И расходятся не потому, что им не суждено.
Это глупо. И странно считать, что кто-то направляет нас, когда на деле — мы сами хозяева своей жизни и судьбы.
И я чертовски устала от всей этой крайне неприятной
Работаю на автопилоте: время пролетает незаметно. Когда возвращаюсь домой, мне приходит одна интересная идея, и я по пути захожу в книжный, беру блокнот на спиральках, которые легко отдирать и дома номерую их от тридцати до одного — так будет быстрее отчитать тридцать ненавистных дней.
На улице, тем временем, за считанные мгновения дождь, до которого я успела заскочить домой, превращается в настоящую стихию, ливень. Ураган.
Переживаю и хочу позвонить Грише: сегодня он уехал на работу не на машине. Все ли нормально? Мгновенно одергиваю себя. Если я решила уйти, значит, должна начинать отвыкать от него. Вот только вредное сердце со мной не согласно и выворачивает мои чувства наизнанку.
Может, не все потеряно?
Все равно волнуюсь за него. Он мне не чужой. Столько лет мы были с ним вместе. И я надеялась, что это навсегда! И, чего греха таить, надежда во мне еще теплится.
Гриша с небольшим опозданием возвращается, и я все-таки встречаю его. Нервы немного сдали, а позвонить себе я так и не разрешила. Он насквозь промок. При этом почему-то снял пиджак и держит его перед собой.
И это все так странно…
— Привет, Лен, не поможешь мне? — хмурюсь, но подхожу к нему. Беру пиджак из его рук, и ахаю.
В него завернут небольшой белый промокший зверек. Не сразу понимаю, что это котенок. Весь перепачканный, напуганный и мокрый. Настолько грязный, что я не понимаю какого он цвета. Сегоро? Белого? Или у него есть оттенки рыжего и черного? Смотрит своими голубыми глазенками широко, боится. Трясется, то ли от страха, то ли от холода. К шерсти и к носику налипла грязь, и ее надо убирать
И такой милаха, несмотря ни на что!
— Представляешь, бегу домой с остановки, ливень, а тут смотрю, маленький комочек жмется к дереву и мяучит от страха. Ты знаешь, я не удержался и взял его домой — надо же ему помочь, — улыбается Гриша, как ни в чем не бывало.
А ведь буквально на днях он запретил меня «комочек» побольше просто покормить! И я даже не знаю, как мне реагировать на такой выпад.
— Подлый прием, — бурчу я. — Ты сумасшедший. Мы же на грани развода, а ты несешь котенка домой! — пытаюсь злиться, но единственное, что мне хочется, это приласкать маленького котенка. — А до этого ты был против животных! — делаю я последнюю попытку вспылить, но получается наигранно.
Хочется поскорее помочь крохе.
— Ты знаешь, когда это маленькое существо вопит под деревом и просит о помощи, даже я пройти мимо не могу. Давай ему поможем? Да и мне душ не помешает — не хватало еще простыть, — он делает паузу и не уверенно добавляет: — Не переживай, я котенка не брошу, даже если мы разведемся, он моим будет.
Фыркаю и обтираю несчастного котенка досуха. Еще чего удумал! Себе заберу. Да тебе вскоре надоест, и ты наиграешься и выставишь его за дверь!
Морщусь сама на себя: Гриша на такую подлость не способен, во мне говорит обида, и я не совсем понимаю на что конкретно я злюсь.