Спорим, мы не разведемся?
Шрифт:
Пока Гриша принимает срочный теплый душ, грею молоко и даю испуганному существу поесть. Тот с благодарностью пьет подношение и неуклюже мурлыкает, словно пытается меня поблагодарить.
Мне даже не хочется представлять, как такая лапочка попала на улицу. Глажу его, замечаю, что он покусан и исхудал, только кости торчат. Ему несказанно повезло, что Гриша заметил и забрал его, потому что иначе ливень котенок не пережил.
— Как же назвать тебя, красавчик? — спрашиваю у него я, и тот лишь фырчит, неумело отплевываясь.
Но
Ответа на вопрос найти не успеваю: Гриша вскоре выходит из душа, и мы осторожно моем нашего пушистого друга, смывая с него грязь улицы. Котенок фырчит, ему не нравится даже теплая вода, но не особо сопротивляется: он накормлен и верит, что нам можно доверять. Гриша во всем мне помогает, и это радует. Даже с таким крохой, я бы не справилась одна.
Вновь вытираю его досуха и прижимаю к себе, чтобы согреть. Хочется, чтобы он поскорее высох. Надеюсь доставить ему меньше дискомфорта, но понимаю, что иначе здесь никак. Когда наш гость становится сухим, то неожиданно оказывается абсолютно белым. И его голубые глаза сияют только сильнее, правда в них отражается немного недоверия и недовольства.
Я, наконец, решаюсь заглянуть ему под хвост, чтобы узнать его пол. По мордочке он слишком похож на мальчика, но мне нужно удостовериться в этом. Он ворчит, но не особо сопротивляется.
— Мальчик, — наконец, говорю я. — Ты нашел пацаненка. Как хочешь его назвать? Я предлагаю… — у меня в голове столько кошачих имен, но тут муж меня огорошивает, что я аж замолкаю:
— Я назову его Беляш, — уверенно говорит Гриша, не давая даже внести свои предложения.
— Он по-твоему похож на пирожок? — не сразу понимаю я его идею, поэтому удивленно смотрю то на мужа, то на нашего маленького гостя.
Гриша непонимающе смотрит на меня, и я вздыхаю. Похоже, в его родном городе беляши были не так распространены, как в моем.
— Ну, ты можешь звать его и пирожком, и пончиком, а я буду звать его Беляш. Он же абсолютно белый! Ну, и раз я его принес, значит и мне давать имя, — улыбается Гриша, и я закатываю глаза.
— Ну, что ж. Беляш, так Беляш.
Но «Снежок» ему подошло бы гораздо больше. Тут хоть ассоциация стойкая с белым снегом. А вот с Беляшом посложнее будет.
Стихия за окном, наконец, успокаивается, и я нахожу ветеринарную клинику, которая еще работает.
Ветеринар осматривает котенка, делает нужные инъекции и в итоге приходит к выводу, что котенок здоров. Ему лишь веса не хватает.
— Вашему Беляшу месяца два. А худощав так, словно и месяца нет. Вообще чудо, что он выжил. Но боец. Будет отличным членом вашей семьи, — киваю, не спорю с доктором.
Мы покупаем ему лоток, миски, наполнитель, несколько кормов на выбор и игрушек, а затем едем
— Кажется, он определился, кто из нас хозяин, — дразню я Гришу. — Не думаю, что он захочет остаться с тобой.
Хочется просто подтрунивать над мужем, наблюдая за реакцией.
— Ты как будто сына делишь, — усмехается Гриша. — Ну, если что, если будем разводиться, то посадим его посередине комнаты и сядем в противоположные стороны — к кому пойдет, того и будет.
Усмехаюсь. Чувство юмора — это одно из качеств, которые я полюбила в Грише. Главное, не поддаться его чарам снова.
Дома я раскладываю вещи котенка по местам, а тот, тем временем, с интересом осматривает свое новое жилище. Пару раз я умудряюсь его потерять.
Меня это настолько увлекает, что отвлекаюсь я только на крик Гриши из спальни:
— Лена, что это такое?! — дергаюсь и спешу на рев мужа — он нашел мой «отрывной календарик».
Упс.
Вздыхаю. Не хочется портить себе и ему настроение, особенно при новом жильце квартиры, который только что смешно просеменил в спальню, услышав мужской голос.
— Отрывной календарь, — наконец, говорю я. — Смотри, мы поспорили позавчера на 30 дней, — беру в руки импровизированный «счетовод» дней. — Вчера мы прожили, — с этими словами срываю «30». — Сегодня, получается, 29 дней осталось нам… — обрываюсь, потому что хочу сказать «прожить вместе», но вместо этого произношу: — до конца нашего спора.
Гриша молчит. Жду, когда он сорвется, накричит, упрекнет меня, что я страдаю какой-то херней, или, что хуже, начнет ругаться из-за того, что я постоянно думаю о грядущем разводе. А я не могу иначе! Я застряла в выборе между да и нет.
Заранее готова защищаться и ругаться.
Но вместо этого Гриша тяжело вздыхает и улыбается:
— Ты это здорово придумала. Так мы точно будем знать, сколько дней у нас осталось до конца спора и когда подводить итоги, — смотрю огромными глазами на своего мужа, а он, тем временем, как ни в чем не бывало, привинчивает блокнот к стене. — Во, теперь и видно и отрывать будет удобно, — затем он смотрит на меня и аккуратно интересуется: — Все в порядке?
— Я просто в шоке, — честно говорю я.
— Отчего?
— От твоего поведения. Хочется пощупать и спросить: «Кто ты и куда дел моего мужа?!» — бурчу и улыбаюсь.
— Это я. Просто пересмотрел некоторые вещи. Занялся собой, решил поменяться. Самоизоляция давно кричала о том, что пора это сделать. Пора взять жизнь в свои руки и начать что-то менять, — произносит он очередные мудрые мысли, а я аж вздрагиваю.
— Просто я ожидала, что ты начнешь кричать, что я придумала какую-то дичь, и вообще зачем лишний раз напоминать о грядущем разводе, — признаюсь я.