Спорим, тебе понравится?
Шрифт:
— Что случилось? — нараспев тянет парень и вопросительно переводит хмурый взгляд на Басова.
Слишком хмурый взгляд.
— Максимовская и Ко, — прищурившись отвечает Ярослав, и, мне кажется, что в этот момент между лучшими друзьями происходит какой-то немой диалог.
— Вот же с-с-с... стервы! Я думаю, что пора принимать меры, Бас, — пальцы Рафаэля цепляют прядки, обрамляющие моё лицо, и заправляют их за ухо.
— Я уже. И убери от неё свои руки, — резко теснит друга Ярослав и Аммо тут же, словно капитулируя, поднимает
— Остынь. Я не претендую.
— Я и вижу, — словно питон шипит Ярослав.
— Мальчики, — рву я со своей шеи накидку и встаю между друзьями.
— Ты чего тут? — задвигая меня себе за спину и игнорируя мой выпад, спрашивает у друга Басов.
— Сегодня первое ноября, чувак, — смеётся Рафаэль, — у тебя днюха — совершеннолетие, а ты потерялся.
— И?
— Я ехал мимо, увидел твою тачку. Все наши на низком старте, ждут от тебя отмашку, а ты гасишься, — Аммо разводит руками.
— Я теперь с Никой, — чеканит Басов, кивает застывшему рядом с нами Вау-Ваде, а затем берёт меня за руку и тащит на выход, останавливаясь лишь у стойки блондинки Риты, чтобы расплатиться за работу мастера.
Аммо, словно тень следует за нами. И пока Ярослав зависает с платежом, Рафаэль чуть оттесняет меня и, будто бы заглядывая в самую мою душу, тихо спрашивает, так, чтобы его слышала только я:
— Значит, ты всё-таки выбрала его?
— Да, — киваю я и отчего-то тушуюсь, а потом и вовсе выпадаю в нерастворимый осадок от всего одного слова, которое с бесконечной грустью в глазах, произносит Аммо.
— Зря.
Эти три буквы — будто разрывные пули и они в упор расстреливают мою уверенность в завтрашнем дне рядом с Ярославом. Заставляют снова люто сомневаться и почти до крови закусывать щеку изнутри, от ужаса, что всё происходящее со мной страшный кошмар или жестокая игра, в которой я — всего лишь жалкая марионетка.
— Почему? — сглатываю я комок в горле.
— Что почему? — нарушает наше уединение Басов.
— Да вот, — как ни в чём не бывало улыбается Раф, а в следующее мгновение цепляет пальцами крестик, висящий у меня на шее, — я говорю Нике, что она неправильно носит своё украшение. Вера должна быть ближе к телу.
— Ну и? — снова прессует тёмным, в крайней степени недовольным взглядом лучшего друга Ярослав, а тот только улыбается, словно исчадие ада, и зачем-то задирает на себе худи вместе с футболкой, полностью оголяя идеально вылепленный пресс, кое-где уже затронутый разноцветными чернилами.
Я в шоке зависаю, не в силах оторвать взгляда от загорелой кожи. Сглатываю. И окончательно впадаю в оторопь от этого поступка, ведь помимо шикарного тела, мне в эту самую минуту демонстративно показывали ещё и низко сидящие на бёдрах джинсы и резинку от нижнего белья.
Господи! Да что же творит этот парень?
И зачем?
— Потому что распятие нужно носить так, чтобы его уже нельзя было снять.
Аммо медленно
Красуется. Поворачивает, и так, и эдак.
— Прикройся, — рычит Басов, и я наконец-то отвисаю, а затем и вовсе отворачиваюсь, чтобы не спровоцировать ещё больший конфликт.
Ведь сейчас всем вокруг понятно, что воздух между парнями искрит в предгрозовом предвкушении.
И только Аммо всё нипочём. Он хохочет. Подмигивает мне и лишь тогда скрывается с наших глаз, не забывая кинуть на ходу слова, обращённые ко мне одной:
— Ника, я не шутил... зря, зря, зря...
Боже!
Вероника
— О чём он говорил тебе? — несколькими минутами позже всё-таки устроил мне допрос с пристрастием Басов, когда мы вновь уселись в машину и устремились в сторону пляжей.
— Да так, ерунда...
— Я задал тебе вопрос, Истома, — переплёл наши пальцы Ярослав и ощутимо их сжал, вынуждая меня выдать больше конкретики.
— А может, не надо? Он же твой лучший друг.
— Начнём отношения со лжи? — прищуривается парень.
— Нет, но...
— Тогда отвечай мне. Я не хочу, чтобы между нами были секреты, недоговорённости и недопонимания. Окей?
Вздыхаю. Чувствую, как потеют ладони. Суматошно перебираю слова, чтобы подобрать максимально правильные в такой непростой и однозначно щекотливой ситуации.
— Рафаэль считает, что я зря выбрала тебя, — выдала и зажмурилась.
— А кого надо было?
— Его, — выпалила я всё-таки и замерла, ожидая реакцию Басова.
Но то, что я получила от него, максимально удивило меня. Ярослав, до этого натянутый как струна, в момент расслабился, а потом и вовсе улыбнулся по-мальчишески открыто и легко.
— Мило, — покачал головой и продолжил сосредоточенно вести автомобиль.
— Мило? — недоумённо переспросила я, когда в течение минут пяти мы просто ехали в полной тишине, наблюдая за тем, как день клонится к своему закату.
— Угу, — кивнул парень, — всё по стандарту, Истома. Аммо маниакально подозрителен и просто переживает за то, с кем именно ты решила встречаться. Со мной или с моим статусом и бабками.
— Что? — ахнула я.
— Прости, — пожал он плечами, — издержки нашего образа жизни.
— То есть?
— Слишком много пятиминуток, Истома. Слишком мало искренности. Только торгово-рыночные отношения, только хард-кор. Мой мир полон людей, у которых мораль поставлена на паузу, а совесть заблокирована. Я и сам думал, что такой же, пока не встретил тебя и не узнал, что у меня есть сердце. И оно способно биться только для того, кто его реанимировал. Для тебя.
Глаза в глаза и между нами проскальзывает фантомная молния. Воздух разрядился и потрескивает. А по венам вместо крови бежит крутой кипяток.