Спой мне колыбельную
Шрифт:
Он собирался было сказать еще что-то, но только покачал головой и ушел.
Позволю вам подумать, что я не уродка.
Но вернемся к этому утру. Скотт прошел половину коридора, но я легко догоняю его. Длинные ноги Чудовища перекрывают чужие шаги с лихвой.
— Скотт, спасибо тебе. Школа была бы без тебя адом.
Он выставляет руку вперед, словно он сопровождающий принцессы выпускного бала.
— Мое почтение, мадам.
Не смелый, слабый смешок вырывается из моих уст. Я опускаю свою руку на его и позволяю ему вести меня по коридору, благодарная за поддержку.
Он улыбается мне. Теперь
— Интересно, что думают люди, когда мы идем по коридору вместе. — Я смеюсь на этот раз. — Красавец и Чудовище. Доктор Намар великолепно поработал над твоим лицом.
У нас общий дерматолог. Чуда чистой кожи для меня еще не произошло. Доктор Намар продолжает стараться. Он сказал, что шрамов будет по минимуму, но у меня же есть глаза.
Скотт останавливается и поворачивается ко мне. На его лице появляется мечтательное выражение.
— Красавец и Чудовище? То есть, если мы станцуем под светом Луны…
— … тогда тебе лучше притащить табуретку.
— По-моему, одна на колесиках есть в библиотеке.
— Не против, если я поведу?
И тут я немею. Гигантская девочка и по-гномьему милый, маленький Скотт. Я отпускаю его руку и иду вперед, опустив голову вниз, снова уходя в себя. Мои плечи приходят в их обычное положение — сутулятся.
Скотт спешит догнать меня.
— Я хочу знать, — он хватает меня за локоть, заставляя остановиться, — если я тебя поцелую, когда музыка остановится, — он становиться на носочки и шепчет мне на ухо, — станешь ли ты моей прекрасной принцессой?
Я фыркаю.
— Мечтай! Никакая магия не сможет нам помочь. — Я отступаю и поглубже прячусь в свой капюшон чудовища.
Скотт улыбается.
— Я был бы не против поэкспериментировать.
Мне не нравится, когда он так делает.
— Ты не хочешь потратить свой первый поцелуй на меня. Ты мог бы поразить половину достойно выглядящих новичков и легко разделаться с этим. — Я направляюсь в класс. — Взгляни в зеркало.
Он догоняет меня, хмурясь.
— Как бы я хотел, чтобы ты преодолела все эти предрассудки о внешности.
Я неодобрительно смотрю на него.
— Скотт, посмотри на меня! — Я отвожу свои волосы от лица обеими руками достаточно долго, чтобы он увидел мой пугающий взгляд. — Как я могу преодолеть эти предрассудки? Я — Чудовище.
— Если ты веришь в это, значит, они победили.
— Очнись и оглянись вокруг! — Я складываю руки на груди, стараясь контролировать эмоции, бьющие из меня ключом. — Они давным-давно победили.
Глава 2. Уродина «в голосе»
Скотта нет в хоровом классе. Я ищу его после школы, но безуспешно. У меня репетиция в Блисс в Энн-Арбор, поэтому я не могу мешкать. Хотя мне нужно поговорить с ним. Я знаю, что он старается быть милым, но сказанная им ерунда о поцелуях и танцах причиняет больше боли, чем ярко-зеленая надпись «Чудовище» на капоте моего ярко-оранжевого форда.
Я хочу, чтобы меня поцеловали также сильно, как любая семнадцатилетняя девочка. Просто дух уродства дал мне свою дозу гормонов. Так с чего мне вообще думать об этом? Когда мне будет сорок, какой-нибудь слепой лысый парень может влюбиться в меня. К тому времени моё зрение будет ужасным настолько, что у нас даже будет что-то общее, чтобы строить наши отношения дальше. Я слишком отвратительна для зрячего. Я где-то читала, что у женщины пик сексуальности наступает в тридцать восемь лет, так что
Я люблю детей. Жаль, что моя мама не вышла замуж еще раз. Иногда я думаю, любит ли она все еще моего отца после всей этой боли? Единственное, что досталось ей от всего этого — я. Никаких утешительных призов. Сестренка, за которой нужно было бы приглядывать… Это было бы круто. Летом я работаю в библиотеке — тысячи малышей и измотанных мам. Я старалась помочь со своими скудными умениями пару раз, но малыши пугались меня. В общем, слепые дети, это было бы весьма не плохо.
Я могла бы найти высшую школу для слепых и замутить там с кем-нибудь. Или я просто пойду домой, слопаю сэндвич и отправлюсь в дорогу, чтобы не опоздать на репетицию.
В эти дни я вожу машину сама. Мама всегда ненавидела вождение, это вынуждало ее каждый вторник покидать рабочее место раньше. Это было выполнимо, когда Блисс проводил репетиции раз в неделю, но прошлой осенью, Терри, наш директор, решила, что хочет попробовать подготовить нас к Олимпиаде хоров и объявила, что теперь репетиции проводятся два раза в неделю. Мама решила, что мои водительские навыки превосходны и купила мне старенький форд, так что я могу водить сама. По крайней мере, оранжевый цвет не выцвел, а стал только ярче. Выглядит как мертвая тыква. Прекрасное дополнение, вроде как моя сводная сестра-урод. Я назвала ее Джанет — прелестно и мило настолько, что ее чувства сложно будет задеть. Страдание составляет компанию любви. Посмотрите хотя бы на меня и Скотта.
Мокрый снег догоняет меня всю дорогу через Детройт. Я опаздываю. Ненавижу мартовскую погоду. Весна в это время мрачная, холодная и ненастная. Серые грязные сугробы, держащиеся за жизнь так долго, как могут. Мокрый снег и лед вместо чистоты белого зимнего снега.
Сегодня на дорогах ужасные пробки и Джанет слаба. Все подрезают нас. Я никогда бы не посмела сделать такое. Это Детройт. Может я и невероятно страшная, но все же хочу жить и спеть свою следующую песню.
Я, в конце концов, делаю выбор в пользу свободной от пробок дороги и приближаюсь к тихому Энн-Арбор, высококлассному университетскому городку, дремавшему на берегу ручья. Каменная церковь, в которой мы поем, такая же старая, как и этот городок. Я быстро проскакиваю в святилище, чтобы не замерзнуть.
Хотя в этом нет никакой проблемы. Мне уже жарко. Я пела песни, которые мы репетируем, всю дорогу. Горлопанила так, чтобы от зубов отскакивали. Все подряд. Я записала все, кроме моего альта. Мне нравится соло/сопрано в проповеди, которую мы будем петь на пробах Олимпиады хоров. Она называется «Забери меня домой». Я вырубаю умирающий CD-проигрыватель Джанет до того, как зазвучит соло. В своей машине я была суперзвездой.
Мне нравится, когда нам приходится петь проповеди. Ни один из нас в Блисс не чист настолько, чтобы петь классические религиозные песнопения. Мы все умоляем Терри взять что-то Бродвейское. Это лучшее, что можно спеть. Большинство девочек клянчат у Терри глупые попсовые композиции, от которых она отнекивается, чтобы не разочаровывать аудиторию. Признаю, у меня есть любимые песни современных звезд эстрады, скаченные на iPod, а у кого их нет? Но когда я выступаю, я хочу чего-то большего. Мне хочется, чтобы музыка имела сердце и душу, отчаяние и радость, что-то значимое, ради всего святого! Так непросто найти что-то, что имеет значение.