Справедливость-это женщина

Куксон Кэтрин

– Она принимает ванну и пьет чай. Она просила передать тебе, что очень скоро будет здесь.

– О, я заинтригован.

– Отец!

– Ладно, ладно, я не выйду за пределы допустимого. Обещаю, что самое большее, что она от меня услышит, это слово «проклятый».

– Тебе она нравится?

– Еще не знаю, мальчик. Я видел ее всего ничего, и мне трудно ответить на этот вопрос. Ты повстречался с ней три месяца тому назад во время той поездки в Лондон, куда ты направился по вопросу о бакелитах для этого заказа. Затем она один раз приезжала сюда на уик-энд,

и в этот раз я дважды разговаривал с ней; нет, нет, вру – три раза. А что делаешь ты? Обрушиваешь на меня новость, что вы собираетесь пожениться по особому разрешению в Лондоне и провести медовый месяц во время твоего отпуска. А теперь ты спрашиваешь, нравится ли она мне… А тебе она нравится?

– Что! – Это слово потонуло в смехе.

– То, что я сказал: тебе она нравится?

– О, отец, не глупи. Зачем задавать такой дурацкий вопрос?

– Это не дурацкий вопрос! И ты не дурак и прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Между «нравиться» и «любить» существует огромная разница. Да, ты любишь ее, в этом я не сомневаюсь. Она запала тебе в душу, я это сразу заметил. Но теперь ты должен задать себе вопрос: тебе она нравится? Позволь сказать, мальчик, нравиться в супружестве гораздо важнее, чем любить, и скоро ты поймешь это. Но, – он тяжело вздохнул, – о чем это все я, черт возьми. В данный момент нам следует сосредоточить внимание не на таких вопросах, как «нравиться» и «любить», а на том, как заставить цеха работать, если они начнут переманивать на свою сторону наших парней. Так что давай отправляйся на встречу с Джорди.

Джо повернулся и направился к двери, сказав со смехом:

– Хорошо, я иду прямо сейчас, но ты позаботься о моей жене.

Молодой человек открыл дверь и уже сделал шаг на лестничную площадку, как отец вновь заговорил, на этот раз нежно:

– Джо.

– Да?

– Не совершай тех же ошибок, что и я, мой мальчик. Что бы ни случилось, не делай этого.

Несколько секунд они смотрели друг на друга через разделявшее их пространство, а потом Джо закрыл дверь и прошел к началу чердачной лестницы. Прежде чем спуститься, он постоял, склонив голову и прикусив губу, смотря вниз. «Не совершай тех же ошибок, которые совершил я», – сказал отец. Боже мой, конечно нет! Он не сделает этого. Что бы ни случилось, не сделает.

2

– Прекрасно, дорогой, но обещай мне, обещай твердо, что возьмешь меня завтра вечером в Ньюкасл на шоу и, возможно, на танцы. Да, давай танцевать! – Элли протянула руку через обеденный стол и схватила его за руку.

– Прекрасно, обещаю, шоу или танцы, а возможно, то и другое, если будешь хорошо вести себя сегодня вечером, проявлять такт и не задирать нос, что бы ни увидела и ни услышала.

– Как будто я могла бы иначе.

– Да, как будто могла. Тогда договорились. Я подвергну тебя испытанию: мы заедем к Дэну Игану, прежде чем идти на митинг.

– К тому, кто безостановочно говорит, к тестю Брукса?

– К тестю Дэвида. – Он поднял вверх палец, как бы осуждая ее.

– О, Джо! – Теперь она качала

головой, глядя на него. – Не могу привыкнуть называть слуг по именам. И еще кое-что – нужно что-то сделать с Эллой. – Она нагнулась к нему и зашептала: – Ее нельзя называть Эллой, раз ты настаиваешь на том, чтобы звать меня Элли. Вот и сегодня утром, когда ты кричал мне через холл, она выбежала из кухни. Говорю тебе, так не пойдет: она должна откликаться на что-то совершенно иное, например Энни или Джейн.

– Тогда скажи ей об этом сама. – Он отрезал кусочек «стилтона», положил его на печенье, затем, откусив, добавил: – Но заранее предвижу ее реакцию: «Ой мама, что?! Поменять мне имя? Меня всегда звали Эллой. Зачем мне его менять? Нет, нет, для чего это?»

– Она не осмелится.

Джо перестал жевать и взглянул на жену. Его выражение лица было теперь искренним, а не натужным, и добродушия больше не было в его голосе, когда он сказал:

– Она осмелится, Элли; эти люди – личности.

– Они слуги.

– Да, возможно, как и все мы в той или иной мере являемся слугами, но они не готовы кланяться и раболепствовать, к чему привыкла ты, я предупреждал тебя, я говорил.

Протянув руку к подносу, на котором лежали сыры, Элли отломила кусочек «чешира» и почти бросила его себе на тарелку.

– Мне кажется, что, если ты платишь людям, нужно заставить их соответствовать общепринятым стандартам, – сказала она.

– Но это не Лондон и не Хантингтон, это – северо-восток Англии.

– Да, да, я понимаю. – Теперь Элли энергично кивала головой. – Ты так часто говоришь мне об этом на этой неделе, что я в этом теперь не сомневаюсь. Да, это точно северо-восток Англии, и он больше походит на заграницу, чем какая-нибудь другая страна; они даже говорят на другом языке.

Теперь Джо смеялся, нагнув голову и зажав в кулак подбородок. Кивнув, он сказал:

– В этом ты права, но если ты приложишь усилия к его изучению, то быстро им овладеешь; они с радостью помогут тебе в этом, все до одного.

– Не ехидничай.

Его голова поднялась, улыбка вновь сошла с его лица, и он несколько секунд смотрел на жену, после чего пробормотал:

– Пора идти; если, конечно, ты по-прежнему идешь со мной.

Элли смотрела на него немигающим взглядом.

– Да, я иду с тобой… минутку, – сказала она и позвонила в маленький колокольчик, лежавший на столе рядом с ней.

Когда открылась дверь и вошел Даффи – его высокое худое тело казалось вешалкой для его темного костюма, – она медленно повернула к нему голову и сказала:

– Пришлите… Эллу ко мне, пожалуйста.

Даффи не ответил: «Да, мэм», а несколько секунд смотрел на нее, прежде чем повернуться и выйти из комнаты.

– О Боже! – воскликнул Джо.

– Что? – В этот момент дверь открылась и вошла Элла.

Элла во многом походила на свою тетушку Мэри, особенно маленьким ростом и склонностью к полноте. Кроме того, она была хорошенькая. Подойдя к самому столу и взглянув на свою госпожу, она сказала:

– Вы звали меня, мэм?