Спригган
Шрифт:
Гастон принюхался, обошел меня кругом, как собака. Лишь бы ногу не задрал, посчитав Локи подходящим столбиком.
Я упер руки в бока и глянул на Виртольда. Тот пожал плечами, скорчив кислую мину. Тогда я посмотрел на Аранну. Баронесса предпочла отодвинуться в сторонку и там бурлила от гнева. Ей положительно надо расслабиться, иначе она лопнет от злости.
– Слушай, Гастон, почему ты не пускаешь нас внутрь? – спросил Виртольд.
– Ага! Чтобы он уничтожил там все чары?
– Я предупреждал… – вставил я.
– Надень это! – Гастон вытащил
– А можно? – спросил я. – То есть нейтрализовать?
Гастон поднял руку к лицу и прошелся по своим прыщам, пастбища которых раскинулись на его щеках.
– У меня не было времени и возможности проверить. Ты, спригган, первое антимагическое существо на моей памяти. Надень браслет. Я скомбинировал кое-какие знаки, которые должны замкнуть твою ауру в пределах контура плоти. Потом разработаю что-нибудь посильнее.
Я надел браслет, завязал пару узелков. С виду неплохая фенечка.
– Дальше чего? – спросил я, убедившись, что ничего ужасного не произошло.
Гастон вынул из кармана круглый амулет, сжал его в кулаке и снова прошелся вокруг меня, но уже с таинственным бормотанием на устах. Потом остановился.
– Я гений, – сообщил он нашему маленькому обществу.
Виртольд закрутил ус с такой энергией, что едва не оторвал. В присутствии этого прыщавого господина бравый рубака, по всему видно, весьма нервничал.
– Ты гений в смысле Гений? Или гений в смысле, что тебя иногда осеняют хорошие мысли? – уточнил я.
Чародей надул губы.
– Я гений – и все! Мои предки до девятого колена были адептами Искусства, поэтому я знаю, что говорю.
– А… а знаешь, иногда говорят, что природа отдыхает на детях и все такое прочее.
– Я… Что это за разговоры? Барон, почему он так себя ведет?
– Не обращай внимания…
– Не обращай… хы… Чтоб ты знал, эльф: этот браслет я сделал на глазок, не имея никаких данных о тебе и об особенностях твоей антимагии. И он заработал сразу, мгновенно, можно сказать! Диагностический амулет не врет. Сейчас ты можешь спокойно войти в лабораторию, где мы займемся делом. Ну кто бы еще так смог?
– Не знаю, – ответил я, рассматривая браслет. Честно говоря, никогда не задумывался о том, можно ли что-нибудь сделать с этой моей особенностью. Ну хорошо, антимагию нейтрализовали. А есть ли побочные эффекты? Тошнота, например, диарея, чесотка, грудная жаба. Не вырастут ли у меня хвост и рога?
Я собирался спросить у чародея, но в этот момент на нас набросилась Аранна. Ей надоело стоять в сторонке и кипеть от гнева в одиночестве. Куда приятнее обрушить его на ближнего. Через пару мгновений нас троих буквально затолкали в лабораторию, обозвали нехорошими словами и напомнили, что мы, как последние кретины, занимаемся ерундой.
Не успев сформулировать словесный контрудар, мы очутились во владениях Гастона. Аранна захлопнула дверь и прислонилась
– Господа, работаем! Работаем! – сказала она. – Сокровища киснут. Они не будут ждать, когда вы наточите лясы так, как вам нужно! Время не терпит!
Чародей вскинул голову, разметав волосья-паклю. Он их когда-нибудь моет?
– Со временем как раз проблем и нет, – заявил Гастон. – Попрошу, баронесса, не вносить дисгармонию в важный процесс.
– Это я же еще и вношу?!
– Дорогая, дорогая! – Виртольд подгреб к благоверной и закрыл ее от меня своим бравым корпусом, чтобы поговорить тет-а-тет. Что-то он там говорил, но я не обратил внимания.
Я смотрел по сторонам с открытым ртом. По части захламленности лаборатория могла сравниться с лавкой Фогарда Бом-Бома. Прямо сестра родная. То, чему я не мог по неведению своему дать названия, лежало на полках, столах, столиках, тумбочках, свисало с потолка и было пришпилено к стенам. Никогда не думал, что магам требуется столько всего, чтобы творить свои великие деяния. Зачарованный, я не знал, на чем остановить взгляд, ибо каждая вещица и каждое неведомое приспособление манило мой любознательный дух.
Вот бы все это украсть и приволочь ко мне домой! Устроить что-то вроде музея.
– Здесь все, что необходимо для работы, – сказал Гастон.
Не успел он что-либо предпринять, а я уже углубился в магические дебри и первым делом свернул со столика банку с заспиртованными глазами. Банка хлопнулась на пол, разлетевшись вдребезги, и глаза раскатились в разные стороны. Темпомант издал вопль. Развернувшись на пятках, я хотел извиниться, но одна штуковина зацепилась за меня и поехала со скрипом в направлении края стола. Глухой удар и треск ознаменовали ее безвременную кончину. Темпомант издал еще один вопль. Хорошо, что он не лысый. Длинные патлы, наверное, для того и предназначались – вцепляться в них, когда наступает форс-мажор.
– Осторожней! Осторожней!
Я отпрыгнул, желая продемонстрировать чудеса ловкости, о которых столько говорят, и…
Гастон покачивался рядом со мной и, белый, что твой снег, взирал на мелкие осколки чего-то стеклянного, которое стояло мгновение назад на серебряной витой подставке.
От огорчения я икнул. Опять то же самое!
– Мой астральный маршрутизатор!.. – Простонал темпомант, падая на колени. – Боги! Он его уничтожил! Виртольд! Он его уничтожил! Я заплатил за него кучу денег!
Я сжался чуть в сторонке и боялся лишний раз пошевелиться. Чародейские приспособления косились на меня отовсюду, только и дожидаясь момента, чтобы оказаться на пути моих локтей, бедер и плечевых суставов.
Думаете, мне было не стыдно? Думаете, Локи не мучили угрызения совести? Еще как мучили!
Залившись краской, я занялся самобичеванием, а Виртольд подошел к чародею и рывком поставил его на ноги. Прыщи на физиономии Гастона пылали, точно жаркие походные костры.
– Он разбил что-то, что надо для эксперимента? – спросил барон.