Спроси свое сердце
Шрифт:
– А хотите знать мое мнение по поводу того, почему ваш городок населен интересными людьми? Почему здесь родился слепой кобзарь, столько поэтов, художников?
– Почему?
– Потому что здесь много воды. Столько прудов нигде больше нет – шутка ли! – тридцать водоемов. Здесь я себя лучше чувствую, здесь легче дышится, легче живется, мои мысли становятся чище. Я хорошо сплю. А как останусь в Харькове, так всю ночь проворочаюсь без сна. После этого поверишь, что вода вбирает в себя все плохое, весь негатив.
– Наверное, вы правы, но я как-то об этом не думала.
– Потому что привыкли. Мы не замечаем того, к чему привыкаем. Ну и еще название влияет на людей.
– О, да, – согласилась
Да, название Люботин действительно притягивающее, оно притянуло дедушку и бабушку, тогда молодых и счастливых тем, что война не отняла у них жизни. Но она отняла жизни дедушкиных родных, и возвращаться ему было некуда. Войну дедушка закончил в Венгрии, и случилось так, что на железнодорожном вокзале в Будапеште он, командир танкового экипажа, в поисках начальника вокзала – ну не мог он купить билет до Киева! – открыл не ту дверь и попал в диспетчерскую. А там бабушка сидит, двадцатипятилетняя, чернобровая, кареокая… Она его прогнать хотела, но как глянула в синие бездонные глаза, так и прикипела к стулу. В общем, он забыл, что ему нужен билет домой, тем более дома не было, семьи не было – кого немцы расстреляли, кто на войне сложил голову… Он дождался конца бабушкиной смены и с того дня руку ее не выпускал из своей до последнего вздоха. А как они попали в Люботин? Да очень просто – решили ехать туда, где цветут сирень с черемухой и растут самые вкусные яблоки, а это только в Украине. Она из детского дома, так что перед ними лежала вся страна – выбирай. Добрались они до Харькова – там самые вкусные яблоки и самая пахучая сирень. Вышли на вокзале – и к расписанию. Стоят, читают:
– Змиев…
– Нет, туда не поедем, там наверняка змеи водятся, а я их боюсь, – сказала бабушка.
– Грайворон…
– Нет, не хочу, звучит как-то… как немец лает.
– Балаклея…
– Ба-ла-кле-я… Не хочу.
– Ой, любимая, смотри – Люботин.
– Знаю это место, там большой железнодорожный узел. Может, я смогу работать по специальности?
Они переглянулись и купили билеты. Обнявшись, они сидели на деревянной лавке в общем вагоне и были уверены, что нашли самое счастливое место на всем белом свете. Так оно и оказалось. Но не думали они, что городок этот еще и красив неимоверно, а красота его таится в воде. Она здесь повсюду – в реке и прудах, их тут очень много. И все население, как только пригревало солнце, тянулось к воде. Вечером люди надевали все самое лучшее и тоже шли к воде – гуляли вдоль прудов, жгли костры, пекли картошку, пили домашнее вино, дружили, влюблялись… Женились, рожали детей и не покидали городок. А если покидали, то обязательно возвращались. Не столько к родным и друзьям, сколько к воде, чтоб рассказать ей о пережитом и прожитом, чтоб отдать свои слезы и горести, поделиться тайною и попросить помощи. И не раз можно было заметить ночью на берегу одинокую женскую или мужскую фигуру, застывшую в неподвижности со склоненной вниз головой; называли их «ундинами». Называли с нежностью, жалостью и пониманием. А родники с «живой» и «мертвой» водою, бьющие рядом и сливающиеся в один большой ручей? А дно этого ручья, якобы из целебной глины? Сколько во всем этом вымысла, а сколько правды, никто не знает, но люди ходят к этим родникам, берут воду и глину. Мертвую воду тоже берут. Не одного люботинца уже обвинили в том, что он побрызгал мертвою водою ворота соседа, и на тебе, заболел сосед, или того хуже…
– А я вам о чем! – воскликнул Александр Николаевич. – Нам с Леной тоже название понравилось. – Он потер пальцами гладковыбритый подбородок и уставился на дорогу. – А на каком курсе ваша Настя? – спросил он через некоторое время.
– На третьем.
– Ого,
– А на дорогу не смотрит! – в сердцах бросила Галка.
– Не переживайте, все будет хорошо с вашей девочкой. Ну, ты мне надоел! – крикнул он впереди идущему автомобилю и крутнул руль влево. – Я вижу, Настя к вам очень привязана.
– Да, это так.
– Это потому, что вы хороший человек.
– Спасибо за комплимент, Александр Николаевич.
– Это не комплимент, это правда. А теперь, дорогая Галина Сергеевна, приготовьтесь к пробкам. Хотя… Мы поедем не по Полтавскому Шляху, а через Благовещенский рынок.
Ближе к рынку движение оживилось, и Александр Николаевич перестал разговаривать. Вцепившись в руль, он обгонял, виртуозно вписывался в ряд на светофоре и через непостижимо короткое время, всего двадцать три минуты, они въехали на площадь. Скорая стояла у обочины, ближе к середине дороги – маршрутка, за нею машина полиции, и вокруг всего этого небольшая толпа любопытных.
– Галина Сергеевна, я поеду за вами до госпиталя, – сказал Александр Николаевич.
– Спасибо вам большое. – Набросив на плечо сумку, Галя выскочила из машины и ринулась в толпу, закрывавшую от нее скорую.
Возле распахнутых настежь задних дверей стояли Дима и две швеи из ателье. Настя уже лежала внутри скорой на носилках. На откидном сиденье, сцепив руки, примостилась Рита. Немолодая медсестра с добрым мясистым лицом накладывала шину Крамера на левую голень Насти.
Дима протянул Галине руку:
– Давай помогу.
– Здравствуйте, я тетя Насти. – Галя ловко забралась в машину и села напротив Риты. – Я врач.
– Доброго дня! – медсестра кивнула. – А то я не бачу!
Настя улыбнулась жалкой улыбкой – бледная, скулы заострились, волосики прилипли к лицу. Поверх простыни лежит рука в пятнах засохшей крови и с ссадиной от плеча до локтя.
– Здравствуй, – сказала Рита и уставилась в какую-то точку перед собой.
– Настюшенька, девочка моя… – Галя провела ладонью по волосам племянницы.
Настя всхлипнула, и по ее виску потекли слезы.
– Что ж теперь будет? Нога сломана, в голове гудит… – она сморщила лицо, – и рука… вот… – Она приподняла локоть, демонстрируя внушительную ссадину.
– Ничего страшного, – медсестра улыбнулась, – ножка твоя срастется, ручка заживет.
– Все будет хорошо. – Галя убрала прядь, прилипшую к Настиной щеке. – Плакать не нужно, хорошее настроение способствует быстрому выздоровлению.
– О чем ты говоришь? Какое хорошее настроение? – Ее подбородок мелко дрожал.
– Радуйся, что так легко отделалась, – сказал Дима.
Рядом с ним стоял Александр Николаевич.
Настя не успокоилась, из ее глаз продолжали литься слезы. Медсестра закончила с шиной и выпрямилась:
– Ну, будущий врач, хватит рыдать, а то глазки будут как щелки. – Она сунула Насте бумажную салфетку.
Будущая врач судорожно всхлипнула, промокнула щеки салфеткой и плакать перестала.
– Вот это правильно, – похвалила ее медсестра, – а теперь скажи мне, как ты оцениваешь свое состояние?
– А как я могу его оценить? – переспросила Настя и недовольно нахмурилась. – Паршивое у меня состояние.
– Шина причиняет дискомфорт?
Настя приподняла голову.
– Нет, никакого дискомфорта. – Она смотрела на забинтованную ногу. – Спасибо. – И снова уронила голову на подушку.
– Та нема за що. Тебя все еще тошнит?
– Немного.
– Сейчас… – Медсестра вынула из пластикового контейнера таблетки, а из шкафчика над головой полулитровую бутылку воды. – Сама выпьешь или помочь?