Спроси у Ясеня

Скаландис Ант

Что же случилось после знакомства с Горбовским? Здесь не было провала в памяти, но был какой-то туман, неясность какая-то, неуверенность в реальности происходившего. Наверняка я мог сказать лишь одно: увидев свое лицо на гэбэшной ксиве, я, разумеется, выпил еще стаканчик «Мартеля», а может, и два. А потом… Кажется, Горбовский потом уехал, но мы еще успели вынуть из «Ниссана» еду и даже что-то убирали в холодильник, кажется, Татьяна сделала замечательную яичницу с ветчиной, зеленым луком и помидорами, нет, с баклажанами, точно — с баклажанами, было очень вкусно, и мы снова выпили за мои генеральские погоны, только теперь уже какое-то красное вино (откуда взялось красное вино?),

а потом пили кофе, должно быть, опять с коньяком, и страшно хотелось спать, и мы пошли на сеновал, но спать, конечно не стали, потому что с этой рыжей бестией да еще на дурманяще-ароматном сеновале спать совершенно невозможно, и было нам опять очень хорошо, и мы окончательно разгулялись и пошли купаться на пруд, и по дороге я показывал Татьяне все местные достопримечательности и предлагал пойти «за грибами», но, кажется, в лес мы так и не пошли, а вернулись домой на сеновал с известной целью, а потом с наслаждением хлебали ледяную окрошку из холодильника, потому что день был жаркий и больше ничего не хотелось. Интересно, когда и из чего мы сделали окрошку, главное, где квасу взяли, разве что вместо него использовали пиво «Туборг»? Кстати, похоже, что именно так и было, потому что как раз после окрошки я и вырубился насовсем…

А теперь была ночь. И была Татьяна. И был Тополь. И меня звали Сергеем. Я должен был привыкнуть отзываться на это имя.

И очень, очень болела голова.

Слева от меня валялась открытая баночка пива, и, к счастью, она оказалась не пустой. Мне стало чуточку легче, я спустился по шаткой лестнице и вышел в сени.

Татьяна наливала воду в самовар, а Тополь только вошел, поднырнув под притолоку, он даже еще не успел разогнуться и сумку свою чудовищную держал в руке. Тополь смотрел на льющуюся из ковшика в Таниной руке воду с таким пристальным вниманием, словно от этого процесса зависела вся наша дальнейшая судьба. Торжественность момента нарушил соседский кот, неожиданно свесивший с чердака свою большую черную морду и сказавший:

— Мр-р-р…

— Ух ты, лапочка, — отозвался Тополь, — пойдем я тебе рыбы дам.

Он распахнул дверь, и кот, свалившись с чердака тяжелым черным комком, охотно ринулся в комнату.

— Устал как собака, — вздохнул Тополь. — Танюш, сделай чайку поскорее. Настало время поговорить. Серьезно поговорить. Слышишь, Ясень?

— Слышу. Только башка тяжелая.

— Выпей таблетку.

— Таблетки на меня не действуют.

Это была правда. Чего я только не перепробовал в свое время, но действенными оставались для меня лишь два средства: хороший коньяк или сон в зависимости от ситуации. В остальных случаях мою головную боль излечивало время.

Тополь достал ярко-синюю блестящую облатку и протянул мне.

— Эти помогают всем. Возьми. Запивать только водой.

Таблетка и сама оказалась ярко-синей, а название я, разумеется, не запомнил. Зато эффект от таблетки запомнил навсегда. Не прошло и минуты, как невидимая нежная рука стерла в моей голове даже воспоминание о боли — так влажной тряпкой протирают пыльный плафон, и свет вспыхивает ярче. Мне показалось, что в комнате и впрямь стало светлее. Нет, мне не показалось. Я поглядел на лампочку под потолком и понял, что горит она ярче обычного.

— Знакомая история, — сказал я. — Сейчас свет погаснет.

И свет погас. Естественно, во всем доме, точнее, во всей деревне..

— Это надолго? — спросил Тополь.

— Возможно, на всю ночь, а то и на сутки. Но могут и сразу починить.

— Вот и попили чаю из самовара, — грустно констатировал Тополь.

— Ерунда, — возразила Татьяна, — я сейчас на газ чайник поставлю, а потом, если хотите, перелью

в самовар. У тебя свечи есть, Сергей, или будем лучиной пользоваться?

— Ну, до лучины мы еще не скоро дойдем, потому что есть керосиновая лампа. Но и свечи тоже есть.

— Давай свечи, — распорядилась Татьяна.

Вода на плите закипела быстро. И Тополь принялся колдовать над моим захрюканным треснутым кофейником (заварочный чайник куда-то запропастился), подсыпая в него из нескольких коробочек любовно отмеряемь дозы разных сортов чая.

Пять свечей — Татьяна зачем-то зажгла их все — горели на столе тихо и торжественно, создавая в комнате атмосферу таинственного заговора.

— Слушай, Тополь, а таблетка — это надолго?

— У всех по-разному. Но на пару часов точно хватит. Вообще смотря какая боль. Такая, как у тебя, скорее всего уже и не вернется. А если вернется, так можно и повторить. Только больше двух таблеток в сутки не рекомендуется.

— А я как-то четыре слопала, — поведала Татьяна.

— Ну и чего хорошего? — отозвался Тополь. — Ты у нас и без того девушка не фригидная.

— А что, — удивился я, — влияет на это дело?

— Еще как! От передозировки люди становятся сексуально агрессивными, я бы сказал, сексуально неуемными.

— Иди ты! — сказал я и посмотрел на Татьяну.

Она игриво показала мне кончик языка и хитро улыбнулась.

— Слушайте, — не выдержал я, — у вас вообще секретная служба или бордель?

— А вот об этом мы сейчас и поговорим.

Тополь разлил по чашкам свой изысканный ароматный напиток и сел к столу. Потрескивали свечи. Дрожали язычки пламени. Колыхались тени на бревенчатых стенах. Пахло дымом, плавленым воском, жасмином, смородиновым листом и еще маракужей, что ли, — в общем, чем-то экзотическим. Я сделал глоток и почувствовал, что сейчас начну медитировать.

— Видишь ли, Разгонов, — проговорил Тополь, закуривая и глядя в стол, — я знаю, что ты не любишь ГБ.

— Откуда? — поинтересовался я, ожидая ответа типа: «А я все про тебя знаю».

Но Тополь ответил по-другому:

— Из твоего романа.

— Да у вас там что, мой роман входит в программу обязательной подготовки сотрудников?

— Где — у нас? — спросил он.

— На Лубянке, естественно.

— А мы не с Лубянки, Разгонов.

— Вот как, — не очень-то я ему верил. — Откуда же?

— Мы из Двадцать первого главка ФСБ.

— Что-то не слыхал про такой.

Тополь пристально и с интересом посмотрел на меня, но от вопроса удержался.

— А про него никто и не должен слышать. Это новое и очень секретное подразделение. Специальная служба по контролю за специальными службами. Мы поставлены над ними над всеми, и в штате у нас только старшие офицеры.

— Ну и что? — сказал я. — В некоторых главках бывшего КГБ, Пятнадцатом, например, тоже служили одни лишь старшие офицеры.

Тополь вскинул на меня глаза теперь уже с явным удивлением.

— Откуда ты знаешь про Пятнадцатый главк?

— Из своего романа, — буркнул я.

— В романе этого нет, — не приняв шутки, возразил Тополь.

— Ну нет. А что это за вопрос? Я не понял. Ты предлагаешь мне расколоться? Заложить хорошего знакомого?

— Не обязательно.

— «Не обязательно»! — передразнил я. — В вашей славной госбезопасности сотни тысяч сотрудников. И уж как минимум десять тысяч из них треплются не по делу с друзьями за рюмкой чая. Какая разница, кто из них что сказал? Платить надо больше, как на Западе, тогда все будут молчать. А еще можно на кол сажать, как при Иване Грозном, — тоже метод. Или как при отце народов: сказал лишнее — к стенке! Или куда там? Живьем в печку?