Спроси зарю
Шрифт:
«Да вот вы-то, партийная организация, коллектив, что смотрели?» — хотел спросить Гусев, но это уже выходило за рамки его полномочий, и он сдержался.
Когда Гусев спросил секретаря — не мог ли по своей воле Антонов остаться в Штатах, — секретарь тоже засмеялся, и уже по смеху Гусев понял — даже мысли не допускает!
— Нет, нет, это исключается. В этом смысле голову готов положить…
Машины в гараже Гусеву опять не дали, и он поехал к родственникам Антонова поездом. Надо было добраться
…Накануне из архива управления Гусеву сообщили, что Александр Григорьевич Антонов, отец Александра Антонова, в марте 1939 года был арестован и осужден, на десять лет. На заводе, где он работал инженером, взорвались котлы. Несколько рабочих погибло. Гусев внимательно перечитал пухлые тома дела… «Вряд ли вредительство. Из документов видно, что это преступная халатность», — подумал он. В деле лежала копия извещения семье Антоновых: «Ваш муж Александр Григорьевич Антонов умер 20 апреля 1941 года…» И больше ни слова. Отчего, почему? «Гимнастика недомолвок», — вспомнились Гусеву щедринские слова.
На запрос Гусеву ответили, что дело о котлах не пересматривалось. Среди реабилитированных имя Антонова не значилось.
«Интересно, — думал Гусев, — знает ли Антонов о судьбе своего отца? А если знает, то всю ли правду?»
…На Сиверской Гусев вышел из вагона и пошел искать автобус на Лампово. Грязь была непролазная. Пока он ходил от автобуса к автобусу, спрашивая, который же идет на Лампово, промочил ноги.
Автобус был большой, венгерский «икарус». Он так гремел и скрипел по булыжникам, что Гусев чуть не оглох. Лишь выехав за переезд, автобус мягко помчался по проселочной дороге.
— Вот сволочи, — ругался сидящий перед Гусевым старик, — нет дождей — дорогу никто не ремонтирует, укатана, словно асфальт. За день до дождя обязательно грейдером разрыхлят — вот и стоит жижа.
Автобус проехал мимо густого елового леса, выбрался в поле. Вдали, над торчащими из-за деревьев заводскими трубами, висела, словно зацепившись за них, туча. Поля были бурыми, неприютными. На горизонте со всех сторон мокро темнел лес.
— Лампово, школа, — сказала молоденькая девушка-кондуктор. — Выходит кто?
Гусев подумал: «Выйду, пожалуй, здесь и спрошу, где Филипповы живут».
Автобус не спеша покатил дальше. Гусев огляделся. Из белой одноэтажной школы шли с портфелями и ранцами ученики. Все в резиновых сапогах. И девочки и мальчики. Они весело переговаривались, гонялись друг за другом и растекались по длинной деревенской улице. Другой конец деревни
Гусев спросил о Филипповых девочку, которая шла рядом с ним и кричала такому же маленькому, как и она сама, Витьке.
— Смотри, Витястый, еще раз не выучишь уроки, мы тебя разбирать будем!
Витястый шел понуро.
— А какие вам Филипповы нужны? — девочка остановилась и посмотрела на Гусева.
— Ну… — растерялся Гусев. — Эти самые Филипповы, где дядя Боря.
— Это рядом, — обрадовалась девочка, — я вам сейчас покажу!
И пошла рядом с Гусевым, немножко гордясь, что именно к ней обратился этот красивый высокий дядя, приехавший из города.
— А вы к нам на охоту? — спросила она.
— На охоту без ружья не ездят, — усмехнулся Гусев.
— Ездят. Когда к дяде Боре кто-нибудь без ружья приезжает, он у панки берет… У него двустволка. Он на мотоцикле теперь на охоту ездит. В прошлом году купил.
— Нет, я не на охоту, — сказал Гусев.
Девочка подвела Гусева к зеленому заборчику из штакетника и открыла калитку.
— Вот здесь. Только дядя Боря, наверно, на работе.
Гусев поблагодарил девочку и вошел в сад. Летом, видно, этот сад совсем закрывает дом — так густо росли в нем сирень, рябина и еще какие-то кусты, которых Гусев не знал.
Он подошел к двери, поднялся на невысокое крылечко и собрался было уже постучать в дверь, как заметил кнопку электрического звонка и нажал ее. Ему открыла пожилая женщина в ярком, цветастом переднике. Гусеву бросились в глаза черная родинка на щеке и тонкий ястребиный нос.
— Вам кого? Бориса?
Гусев вдруг понял, что здесь не надо хитрить, недоговаривать. Нужно говорить только начистоту.
— Я приехал поговорить с вами о вашем родственнике Александре Антонове…
Женщина испуганно посмотрела на Гусева и сказала:
— Проходите, пожалуйста.
В доме было тепло и уютно. Пахло чем-то вкусным. «Пирогами, что ли?» — подумал Гусев.
Он снял плащ и сел на предложенный хозяйкой стул.
— Вы так напугали меня, что я и спросить-то что не знаю! Случилось чего? — дотрагиваясь до руки Гусева темной костистой ладонью, спросила хозяйка. Ее звали Анастасия Петровна.
Гусев назвал себя и рассказал ей обо всем.
Анастасия Петровна тяжело вздохнула, но не заплакала.
Гусев заметил, что она так сжала пальцы, что они побелели.
— Уж так болело у меня сердце, когда он уезжал, так болело… И надо же, куда поехал. Они там своих-то не берегут, а тут еще наш партейный приехал. А что хоть говорят-то? Ищут? — с тревогой посмотрела она Гусеву в глаза.
— Да, ищут. До сих пор не могут найти. И наши ищут. Посольство беспокоится…
— Уж не погубили ли? — сама испугавшись своих слов, сказала Анастасия Петровна. — Или под машину попал… Сам как-то нам рассказывал, что автомобилей там миллионы Что делать, что делать?.. Вечно все у него не слава богу. То с начальством переругается, то уедет куда и не пишет.