Спросите Фанни
Шрифт:
— Как ты научился говорить? — Лиззи трудно было представить, что крупный, уверенный в себе мужчина, на каждом выступлении окруженный толпой обожательниц, был когда-то мальчиком-заикой.
— Стал снова писать левой рукой, — ответил он. — Вот и всё. Твоя очередь. — Он похлопал Лиззи по бедру. — Прогулка в прошлое.
Это было непривычно для них; они редко интересовались прошлым друг друга. Но она осторожно начала делиться воспоминаниями и вдруг обнаружила, что не может остановиться. Мама, которая быстро и решительно стучит на пишущей машинке. Веревка, натянутая поперек лестницы и преграждающая
Авария.
— Тяжело тащить такой груз, — только и заметил Гэвин, когда она закончила рассказ о том, что сделала в тот вечер.
И все же сама природа их отношений в конце концов привела любовников к конфликту. У Гэвина был мотоцикл, и однажды в знойный тягучий день, вместо того чтобы валяться в постели, они доехали до малоизвестной лесной дороги и пошли по старой заросшей тропе к водопаду Гравити, где ледяная вода переливается через плоские гранитные плиты, отшлифованные временем и стихией. Люди составили осколки породы в замысловатые пирамиды, отчего водопад стал казаться мистическим местом, где можно уснуть и проснуться от раскатистого грохота только через двадцать лет.
В тот день там никого не было, и Лиззи с Гэвином устроили небольшой пикник, наслаждаясь вином и копченой рыбой. Кричали голубые сойки, и сквозь густую летнюю листву проникали лучи солнца. Гэвин лег на спину на теплом камне, закрыл глаза и пробежался вверх пальцами по голой ноге своей спутницы. Лиззи почувствовала возбуждение и вдруг села, сняла футболку, расстегнула бюстгальтер и легла, ощущая горячий камень и прохладное влажное дуновение с реки. Она закрыла глаза. Пальцы Гэвина достигли края шорт, и она развела ноги, потом шорты полетели прочь, а он уже двигался внутри нее, и когда она вскрикнула, птицы вспорхнули и улетели в знойное марево.
Дома он осторожно промыл ссадины у нее на спине. Обычно они так не рисковали, но Лиззи посчитала в голове числа и заключила, что день, скорее всего, безопасный. Настолько безопасный, что она даже не упомянула об этом Гэвину, он тоже ничего не сказал, и они просто отдались капризу, напоминающему о прежней страсти, пусть и не имеющей никакого отношения к любви. У Лиззи проскользнула мысль, разумно ли решаться на незащищенный секс, зная, что последствия нежелательны, но она сказала себе, что два трезвых взрослых человека отвечают только перед собой.
Теперь Лиззи вспоминала тот день и проклинала водопад Гравити, когда дом Гэвина вдруг засиял неживым голубым светом. Лизи вздрогнула. Прожекторы. Он установил их после того, как в прошлом году к нему кто-то вломился. Неужели Джессика что-то услышала?
Словно в ответ на ее вопрос, на крыльце появилась призрачная фигура Джессики.
Сердце у Лиззи выпрыгивало из груди. Приезжать сюда было большой ошибкой. Большой ошибкой было думать, что она сможет разговаривать с Гэвином. Но если сейчас завести мотор, Джессика услышит, и тогда к списку обвинений, которые выдвинет против нее Гэвин, добавится еще и слежка. Лиззи пожалела, что сидит не в своем прежнем «Фольксвагене-жуке» — тогда она могла бы поставить нейтральную передачу, откатить машину подальше
Не ожидая продолжения, Лиззи сорвалась с места и помчалась по грунтовой дороге прочь из Шугар-Хилла в городок Франкония, где остановилась у мигающего фонаря и перевела дух. Слава богу, никто за ней не гнался. Она вычислила, что Джессика видела машину, может быть, секунды три и вряд ли сможет описать ее, а если учесть, что автомобиль черного цвета, возможно, девчонка вообще его не разглядела.
Но если все-таки разглядела, то пожалуется отцу. А чья еще черная машина может сейчас маячить возле его дома?
Звякнул телефон.
«Папа забыл имя Гэвина. Вот видишь?»
* * *
Когда она приехала в дом отца, на кухне уже было все вымыто и родные сидели в гостиной, где Мюррей смотрел игру «Сокс». Джордж развалился на диване, изучая что-то в ноутбуке. Лиззи взяла себе пиво и присоединилась к ним. Она не поручилась бы, что Рут подняла брови, но сестра точно покосилась на бутылку, и этого было достаточно.
— Ну давай, Рут, скажи вслух, — бросила вызов Лиззи.
— Что сказать?
— Что я слишком много пью.
— Я не обязательно так думаю, — сделала поправку Рут. — Просто меня удивляет, что ты пьешь после ужина.
— Значит, пить до ужина в порядке вещей, а если я пью после ужина, то я алкоголик?
— Ой, перестань, — отмахнулась Рут. — Я не говорила, что ты алкоголик.
Мюррей закричал:
— Браво, Большой Папа![25] — и радостно выкинул кулак в воздух.
— Просто, по-моему, тебе надо следить за тем, сколько литров в день ты пьешь, — произнесла Рут. — Кстати говоря…
— О господи, — с мученическим выражением лица вздохнул Джордж. — Что теперь?
Рут распустила волосы и сложила руки на коленях.
— Раз мы все здесь, я считаю, пора поговорить об отцовском будущем. Мы должны знать, какие существуют варианты, и подготовить план действий.
В воздухе повисло неловкое молчание, хотя Мюррей, кажется, не слышал ее слов: он развалился в кресле и выковыривал остатки еды из зубов.
— Я не предлагаю предпринимать меры прямо сейчас, — продолжала Рут. — Но, по-моему, самое время подыскивать интернат.
— Ты торопишь события, — возразила Лиззи.
— Послушай меня, — не сдавалась Рут. — Морган не разговаривал со своими родителями на эту тему, а потом Джейни умерла, и некому стало присматривать за Хербом. Он перестал готовить и питался только хлопьями, но когда брат Моргана предложил ему переехать в дом престарелых, отец отнесся к этому как к полной чепухе. Они ругались месяцами. Херб похудел на девять килограммов.
— И, кажется, умер через два месяца после переезда в интернат, — напомнил Джордж. — Уверен, что от горя.